И я была благодарна ему за это.

Я не знала, когда и куда меня перевезли. Некоторое время было трудно дышать и сознание уплывало. Я чувствовала тряску, ускорение, давление, толчок. Словно я находилась в кузове грузового автомобиля и болталась там, как мешок.

В новом помещении санитаров не было, только доктор Кейн. Он почти постоянно сидел рядом со мной и что-то записывал в своем ноутбуке. Светил мне в глаза острым лучом фонарика, следил за приборами и все стучал и стучал по клавиатуре.

Скоро мое сознание очистилось настолько, что я могла говорить. Могла, но уже не хотела. В клинике я плакала от невозможности задать вопросы, а здесь я была в ужасе от приходивших из ниоткуда ответов. Ответов, которые я не хотела знать. В моей голове теснились голоса. И даже не голоса, а словно чужие разумы. И они думали вместе со мной. Я знала все намерения доктора Кейна. Они мелькали в моем сознании образами, и во всех этих образах он видел меня мертвой. Он боялся меня. Я знала, как он хочет избавиться от трупа. Через два здания отсюда котельная, где можно сжечь тело. А можно отвезти в крематорий по документам из больницы. А можно прикрепить бирку с другого трупа и отправить на кладбище для бродяг. Вариантов было много, не было подходящего момента.

Но вот пора наступила. В один из дней доктор Кейн пришел ко мне в последний раз. Это я знала, что последний.

Тот заключительный эксперимент не причинил мне ни боли, ни душевных страданий, не принес новых видений. Меня словно кто-то выдернул из тела, и стало легко-легко. Исчез страх, и время перестало течь. Точнее оно стало плоским, и я могла свободно перемещаться в нем, как в пространстве. Мне было доступно все. Мое тело, скованное кожаными ремнями, оставалось на кушетке и коченело от укола, а я парила над потолком в состоянии эйфории. Я – свободна! Я умерла! Меня убил доктор Кейн, и теперь я полечу прямиком в рай!

Доктор потрогал пульс, проверил зрачки, отвязал мое тело и, ругая себя за забывчивость, пошел в морг за пластиковым пакетом. Мне было жалко оставлять свое тело, я подняла его и понесла. Прочь из этого места. Сначала были какие-то коридоры с прозрачными стенами, потом я стала подниматься выше. К небу. К Богу.

Я поднималась по облакам все выше и, наконец, оказалась на самом верхнем облаке. «Я, наверное, в раю», – подумала я и сразу почувствовала запах роз. А может быть, было наоборот: я уловила аромат и подумала? Тело, которое я несла, вдруг стало прозрачным и исчезло. Растворилось в этом запахе роз.

Все, что было со мной, потеряло значение. Время замкнулось в кольцо. Я уже помнила будущее так же хорошо, как представляла прошлое. Осталось только неопределенное состояние настоящего. Быть. Сидеть. Дышать. Жить. И в этой неопределенности была своя прелесть. Я прошлась по облаку, глянула вниз.

Лететь.

Нет. Еще не стерлись понятия «вверх» и «вниз». Вниз – это падать. Лететь – это вверх. Я отошла от края облака и подняла руки вверх. Лететь. Ветер раздувал рубаху вокруг меня, и ее складки начали превращаться в крылья. Я взмахнула своими новыми белыми крыльями, оторвалась от облака, взлетела вверх, но, не удержавшись в воздухе, рухнула на твердую поверхность. Облако перестало быть мягким. Крылья уже не держат меня. Или еще? Летала я на них потом? В будущем. Или полечу в прошлом? Я сидела на облаке свесив ноги. Внизу расстилались горы, струились и гудели реки. Я находилась одна в этом прекрасном месте, и мне было очень хорошо. Меня наполняла радость. Я в раю. Мамы и папы здесь нет, а значит, они живы.

Жить. Дышать. Летать. Пить…