– Может быть мне все это снится?! – подумал он, но тут невидимая рука остановилась, сердце мальчика стукнуло в последний раз и замолкло.

Такой страшной пустоты он никогда не ощущал. Внутри него с космической скоростью стала расти дыра, жадно засасывающая в себя все, что было ему дорого. Первыми она стала сжирать его воспоминания – улыбающееся лицо мамы, парящее где-то в высоте, в солнечных лучах, папины огромные руки, подбрасывающие его к потолку, грязного и пищащего Ваську, найденного у подъезда, Масю, с которой они уминали малину на крыше дачной беседки. За воспоминаниями дыра, причмокивая, забрала то, что мучило его – обиду на Петьку, злость на глупых друзей, ревность к успехам Вани, самого умного мальчика из его класса. Вместе с этими чувствами ушла и радость – в одну секунду мальчик понял, что ему больше никто и ничто не нужны, он ни по кому больше не скучает, и что самое ужасное, ничего больше не хочет. Там где когда-то билось непослушное сердце, теперь царило мертвое молчание, от которого ему стало невыносимо больно. Эта боль была последней, что он почувствовал. Со всех сторон на него навалилась тьма и камнем потянула за собой куда-то вниз.

– Санечка, с добрым утром. Вставай, – издалека звал голос мамы.

Просыпаться совсем не хотелось. Наоборот, вот бы зарыться поглубже в одеяло, и так и лежать, может быть час, а может быть и целый день в тишине, в темноте. Одному. Прошло минут десять, потом еще столько же, но почему-то мама больше не беспокоила его. Обычно она настойчиво будила мальчика, пока тот не садился на кровати и не сбрасывал с себя одеяло. Но сегодня все было иначе. Он выбрался из своего укрытия и протер глаза.

– Может это был сон? Голос? Договор? – подумал паренек и рванул на себе майку. Печать была на месте – глаз заалел и подмигнул ему. Тут же слева, где когда-то билось сердце, проснулась дыра, напомнив о себе чавкающими звуками и холодом.

– Пить, – еле слышно выдавил из себя мальчик. Он только успел это произнести, как в дверь робко постучали. Вошла Мася. В руке она несла стакан воды.

– С добрым утром, – девочка улыбнулась, поставила стакан на стол и вышла, тихо затворив за собой дверь. Как это было непохоже на нее: Мася все всегда делала шумно и с вызовом, специально провоцируя брата. А чтобы вот так просто, самой, без напоминаний и пинков принести ему что-то – никогда.

На кухне все уже были в сборе и ждали его. На столе стояла большая миска с его любимой картошкой фри, а рядом еще одна – с дымящимися сосисками, и никакой каши. Мася протянула брату планшет с молчаливой просьбой выбрать мультфильм, который они будут смотреть за завтраком. Но вся загвоздка была в том, что мальчику ничего не хотелось. В памяти всплывали разноцветные картинки того, что его когда-то приводило в восторг, но теперь они не вызывали у него никаких эмоций. Никаких. Он встал изо стола и, не произнеся ни слова, пошел в свою комнату.

Потянулись дни новой жизни. Так как теперь желать искренне, всем сердцем – о какая горькая ирония – мальчик больше не мог, он просто перебирал в памяти свои еще не реализованные желания. Он мысленно ставил галочку, и через секунду желание исполнялось. К вечеру первого дня в его комнату нельзя было войти – до самого потолка она была завалена всевозможными игрушками. Везде валялись золотые монеты и драгоценные камни, где-то в дальнем углу, не видимый из-за горы вещей, изредка ржал конь.

Скоро мальчик понял, что ему подвластно передвижение в пространстве. Первой была исследована обратная сторона Луны, затем – наскоро другие планеты Солнечной системы. Но ничто из увиденного не впечатлило его: ни смертоносные ураганы Нептуна, ни красные пустыни Марса. Он мельком заглянул в другие галактики – скукота.