«Посвященные» не очень-то ее в свой мир пускали. Так, иногда, на короткое время. Ненадолго. Они обсуждали ходовые качества «Ламборгини» и преимущества в быту BMW. Нет, все-таки если есть пока только одна машина, пусть это будет надежный джип… или какой бренд моднее Живанши, Армани… Оба устарели. Собирались на футбольный матч «Челси» в Лондон…

Для Аглаи это было другое полушарие, она жила в Северном, они – в Южном. Когда у них была зима, у нее – лето. И у них по улицам ходили кенгуру… Два разных мира. Их – ведомый ей лишь издалека, мало понятный. Совсем чужой. «Ты теперь дорого стоишь», – говорила ей Галька Федоровская с завистью, ее Аглая заставила потесниться на школьном Олимпе. Но Аглая боялась даже на глаза показываться новому Богу.

С Аглаей стало происходить то же самое, что однажды уже было. Мир расцветал снами и фантазиями. Мир менялся. В нем она видела то, что прежде не замечала: звезды на небе, утренний рассвет, когда вдруг просыпалась раньше, чем всегда, – оказывается, сколько разных красок на небе… В ее новой вселенной не было скучных одноклассников, маминой ворчни, многолюдной сутолоки в метро. Пестрое многоцветье, как на картине абстракционистов.

То ли герой заметил Аглаины взгляды, то ли «химия» оказалась взаимной, но в один прекрасный день вдруг на ее парте оказался букетик первых подснежников, а класс загалдел от невиданного происшествия. Принес цветы кто-то из «мелких». Но подруга Полина видела, что послал их главный школьный красавец Андрей Боголюбский.

Новое увлечение накрыло Аглаю с головой. Она следила за своим героем неотступно. У нее на глазах от школы отъезжала его родительская машина, увозила Бога домой. Им было по пути, но он ни разу не позвал ее с собой.

Знаки внимания он ей все-таки начал оказывать. Стал улыбаться при встрече. Видно, заметил, как она, не умея скрыть восхищения, ни с того ни сего смущается, на него смотрит. Однажды вдруг позвонил – откуда телефон узнал? – и пригласил вечером погулять. Наряжаться было не во что. Курточка у нее была одна и в пир и в мир, хорошо, шарфик себе успела связать разноцветный, веселый, как у Андрея, длинный: от волнения, идя на свидание, перчатки позабыла, так что руки от холода приходилось прятать в карман. Выдвигаемся, – сказал он. И они пошли мимо домов, мимо Яузы, мимо всех. Разговор не получался, она не знала, о чем ему рассказать, что ему интересно, а ему, пожалуй, и ничего, кроме себя самого, было неважно… Скорей бы учебный год кончился. Папа обещал устроить его в Высшую школу экономики при правительстве Москвы, где тот работал, вот только неизвестно, как быть, чтобы потом взяли на госслужбу, надо обязательно отслужить в армии, родители ищут сейчас варианты, как не служить в солдатах, но получить нужные бумажки… В театры, на выставки он ходить не любил, книжками не увлекался, зачем, когда есть интернет… злословил про одноклассников… пересказывал модные сплетни про нетрадиционную сексуальную ориентацию звезд шоу-бизнеса… Руки мерзли, ноги в старых ботинках почему-то сразу промокли. Аглае было скучно, и очень хотелось домой. А тут еще высокий, выше ее, Андрей как-то неловко наклонился и ткнулся холодным носом в ее лицо и куда-то нос в нос, холод в холод, поцеловал Аглаю. Совсем не так это бывает, как читала она про первый поцелуй… Совсем не так, как было в мечтах про Вову Карпова.

А еще без перехода Андрей вдруг предложил: давай с тобой дружить, только для этого мы должны будем… заниматься… любовью, то есть сексом… Ко мне пойдем, предков сегодня нет дома… по-другому ничего у нас не выйдет. К чести его, он произнес это, чуть смутившись. А как это? Сексом? Без любви? «Отчего же без любви? В койке она и появится», – неловко пошутил очевидно поблекший в ее глазах красавец Боголюбский.