Вечерело. Солнце опустилось на хребет горы и покатилось с вершины на вершину, пока не соскользнуло в черную расщелину. Оно упало и разлилось там на дне глубокой пропасти, и только широкие снопы лучистого ярко-красного пламени бушевали над горами и, уже остывая, окрасили небо в нежно-сиреневое. Стало темнеть, а дорога забиралась все выше и выше в горы. Временами она резко скатывалась вниз, петляла между скал и снова карабкалась на гору.

Когда стало совсем темно, Рыжий включил фары и запел длинную-длинную песню без слов. Временами он включал освещение в кабине и опускал щиток. Алексею видно было в круглое зеркальце, как Рыжий только на мгновение поднимал глаза и потом, глядя на дорогу, начинал задумчиво улыбаться. Его рыжие веснушки собирались у глаз и снова разбегались в разные стороны, разнося по всему лицу теплую улыбку.

Захотелось есть. Алексей порылся в карманах, но там ничего не оказалось.

«Ребята уже наверное поужинали и смотрят кино».

В среду в детском доме всегда показывали кино. Больше всего Алексей любил фильмы про партизан, особенно ему понравился «Секретарь райкома», им показывали этот фильм раз пять.

Отец, наверно, тоже попал к партизанам, поэтому и писем от него не было… Они с этим майором в одном отряде, наверно, воевали… и почему я не родился лет на шесть раньше! Обязательно стал бы партизаном…

Когда «Студебеккер» въезжал в залитое лунным светом ущелье, в котором находился рудник, Алексей крепко спал.

Рыжий загнал машину в гараж и, с трудом переставляя затекшие ноги, вывалился из кабины. Подошла вахтер тетя Дуся и, поставив на землю ружье, спросила:

– Где же это ты так долго пропадал? Галка твоя избегалась вся.

– Пришлось на заводе ждать, пока соберут, – кивнул Рыжий головой в сторону ящиков. – Ну, а вы тут как? – Все в порядке? До руды еще не дошли?

– Какой ты скорый, дай бог к зиме добраться. – Тетя Дуся поправила платок, повесила ружье на плечо. – Ну, не задерживайся, ступай домой. Галка еще не спит наверно, ждет. Иди отдыхай, груз завтра сдашь, завсклад в горы уехал, к утру будет, иди…

Возвращаться в жарко натопленную дежурку не хотелось, и тетя Дуся, запахнув потуже ватник, села на скамеечку и вытащила из кармана вязанье.

Высоко над спинами сонных гор плыла круглая, как лепешка, луна, освещая выстроившиеся в ряд машины. Тетя Дуся отложила в сторону вязанье и задумчивым взглядом посмотрела вокруг, и руки невольно потянулись к ружью: на последней машине брезент колыхнулся и что-то круглое подперло и подняло его. Тетя Дуся взвела курок и глянула еще раз – никого.

«Почудилось мне, что ли?» – подумала она, протирая глаза.

Глянула еще раз, опять никого. Брезент спокойно лежал на ящиках, и ни единый шорох, ни единое движение не нарушало ночного спокойствия.

Тетя Дуся прислонила к стене ружье и опять взялась за вязание. Через несколько минут глаза невольно потянулись к ящикам. Тетя Дуся вскочила! Опять из-под брезента торчит этот чертов арбуз! Она схватила ружье и бросилась к машине.

– Эй, кто там? Ну-ка вылазь!

Арбуз дернулся, громко чихнул и исчез.

– Вылазь, говорю, слышишь? Стрелять буду!

Никто не отвечал. Стало тихо-тихо, и только тысячи сверчков за оградой автобазы неутомимо поддерживали тишину.

– Считаю до трех, – предупредила тетя Дуся.

– Да я уже вылез… – сказал Алексей.

Тетя Дуся так стремительно повернулась, что стукнула ночного гостя дулом по голове.

– Так же убить можно, – обиделся Алексей.

– А ты не лазай по ночам где не положено.,

– Я совсем не лазаю…

– Значит, с луны свалился?

– И совсем не с луны, а из детдома.

– Ой, врешь, парень!

– А рудник этот правдашний?