– Вы извиняйте, Демон, – не соглашался Слепухин заплетающимся языком, взъерошенный и смешной, – но как же, к примеру, Финляндия? Или Швеция? Там ведь тоже климат – не Рио-де-Жанейро?

– Братан, Финляндия – это совершенно другое! – авторитетно утверждал хозяин квартиры.

– В десятки раз меньше России, а средств на строительство и поддержание дорог выделяется в две целых четыре десятых раза больше! Факт! Представляешь?

– Да как же это?! – не верил хоуммастер.

К Демону подскочил взъерошенный Ромео, наклонился и жарко зашептал ему на ухо:

– Старик, выручай! Не против, если мы в твоей спальне уединимся на минуточку?

Сзади Ленусик ухватила красавчика за ягодицу:

– Уау, какая смачная попка! Пять баллов! Романчик, можно я ее покусаю? Р-р-р!

– На самом деле можно! Только осторожно!..

Черезов силился что-то сообразить. Заторможенный, убаюканный всей прелестью ощущений, он поверхностным восприятием уже любил этих случайных людей – таких милых, таких созвучных его настроению. Разве он может им отказать? И только позже к горлу подступил ядовитый, гнетущий ком недовольства. В голове мелькнули недавние воспоминания: их с Галчонком уютная спальня, легкий шум кондиционера, робкий свет ночника, шелковое постельное белье, которое его поначалу раздражало, но к которому он постепенно привык… Его похотливые поцелуи, ее горячее тело, принадлежащее ему без остатка, ее великолепная кожа, пронизанная тысячами сверхчувствительных нервных окончаний… Вся эта предваряющая нежность, все эти порочные эксперименты, приводящие в исступление, все эти безрассудные оргазмы… Ее трясло так, будто из нее изгоняли дьявола… Демона перекосило от внезапной мысли, что на эту кровать, пусть даже и поверх покрывала, взберутся какие-то людишки с улицы. Будут визжать, кувыркаться, мять белье, потеть, пропитывая все своими запахами. Будут творить пьяный разврат, брызжа слюной и семенем, надругаться над священным ложем, которому они с Галкой так ревностно поклоняются. И все же он капитулировал – произнес каким-то чужим, до тошноты приторно-сладким тоном: – Не вопрос, амиго! Только не уверен, что минуточки вам хватит!

Обрадованный Ромео ловким движением стриптизера сорвал с себя рубашку, явив любопытным зрителям загорелую грудь и плоский живот. Даже Череп повернул голову.

– Вот и пробил мой час! – И красавчик, легко подняв Ленусика на руки – та только охнула от неожиданности, – шагнул к дверному проему. Мелькнули голые ягодицы блондинки с тонкой полоской ткани в ложбинке между ними. У Слепухина отвалилась челюсть.

– Ага, сначала говорил «на минуточку», а теперь уже целый час! – наигранно возмутился Демон.

А Ленусик обвила руками шею Ромео и пристыдила белобрысого:

– Николя! Чего вылупился? Хочешь подержать свечку?

Слепухин конфузливо изменил направление взгляда, но неожиданно ответил с вызовом:

– Отчего ж? Доверите – подержу!

Но Ромео со своей ношей уже скрылся в коридоре…

В ожидании парочки Демон, Череп и Слепухин устроились играть в карты. Азартно замелькали крести, буби, дамы, тузы… Коктейли лились рекой, мужчины сладко балдели. Впрочем, все трое явственно испытывали недостаток общества Ленусика, чье шумное и возбуждающее присутствие приятно нервировало, распаляло, придавало происходящему какую-то тайную осмысленность. Благодаря ей сегодняшнее застолье казалось полноценной оргией, с хохотом, перематом, вульгарными сценами и массой эротических переживаний.

Слепухин пьянел на глазах. Он скинул свою несвежую футболку, обнажив впалую грудь и корпус с проступающим скелетом, стал вести себя развязно. Поначалу умилительно кроткий и до жалости сиротливый, теперь он вызывающе пялился, скользко лыбился и держался паханом, а рот брызжал словесной мерзостью. К тому же он напропалую дымил зловонными сигаретами и тушил изжеванные фильтры в стаканах и тарелках.