Они дошли до машины – старый «японец», нет переднего пассажирского сиденья, стекла вперебой тонированы в легкие желтый и синий оттенки. Салон пропитан неоднозначностью и въевшимися в алькантару потолка ароматами трав.

– Куда я еду?

– Туда же, куда я, – ответил капитан этой потрепанной шлюпки.

Абсурдности происходящему добавляли усы Джимми Эдвардса, щеголявшие в разбитом зеркале заднего вида.

Александр больше не задавал вопросов. В течение часа пути он чувствовал легкий трепет неизвестности и просто рассматривал прохожих. Пышные и страстные здания втянули машину в свои тиски безвременья. На пути от пришвартовавшегося судна до четырехкомнатной квартиры с высоченными потолками была парадная. Поднимаясь на второй этаж, Александр почувствовал здесь силу тени, зримую упадочность и какую-то величавость размаха. В его голове возник образ буйного, обратившегося в камень правителя, совершающего мощный пафосный жест – рукой от сердца к новым землям.

Белые стены, больше окна, повсюду в хаотичном порядке разбросаны краски, исписанные листы, полупустые бутылки, книги, старые напольные светильники разных эпох.

– Входящие, оставьте упованья! – произнес высокий парень с вытянутым лицом и длинными, но жидкими темными волосами. Он подал два бокала, удерживая их за ножки тремя пальцами, затем театрально поклонился. Александр обратил внимание на мизинец его левой руки, там синеватой вспышкой красовалось толстенное кольцо.

Разуваться не следовало. Выпив вина с приторной горечью и долей кислоты, они втроем прошли в главную комнату. Посреди расположен японский котацу, приютивший симпатичную девушку с пышными локонами цвета мокко. На ее губах загадочно цвела фиалка сорта «Полина Виардо», в ее взгляде читалась стервозность.

– А вот и наш новый герой! – произнесла она довольно громко, отчего Саша словно вышел из забытья. Он почувствовал, как височная мышца на пару секунд сжалась от ее голоса.

– Симпатичный… но я ожидала немного другого, – слова ее были наполнены смесью сарказма, величавости и кокетливости. – Ты баскетболом не увлекаешься?

Саша понял недвусмысленный намек на его рост и впервые за долгое время улыбнулся.

– Предпочитаю волейбол.

– А, значит, ты наш Йохан Шопс.

– Скорее зритель Мари Параиба.

– Лариса, – она медленно подняла свою левую ручку.

– Александр. – В этот момент он непроизвольно улыбнулся. Ему захотелось сказать: «Спасибо за предоставленную возможность». Однако, промолчав, он легко коснулся губами ее слегка пухлых пальчиков.

Буду называть ее полярной лисицей, подумал он.

Глубокая ночь, лиса с долговязой шпалой, чье имя или псевдоним абсолютно не запомнились, пару часов как покинули эту обитель. Вечер в их копании подарил возбужденность и энергию, от которой теперь совершенно нельзя было заснуть. Из соседней комнаты доносится глухой и печальный хрип Крота.

– Может, позвонить маме? Столько пропущенных. Нужно собраться с мыслями. Что я должен сказать? Успокоить, или сообщить о том, что моя жизнь пошла по какой-то новой траектории? Нужно меньше думать, просто позвонить.

– Алло, привет мам.

– Привет, сына.

Где-то там далеко сонный голос. Саша вспомнил о разнице во времени.

– Как вы там? Все хорошо?

– Отец работает, я сплю уже. Ты где? Что случилось?

– Все хорошо у меня, я в другом городе, останусь здесь на какое-то время.

– У тебя деньги есть? Чем ты там занимаешься? Работаешь?

– Да ничем я здесь не занимаюсь пока.

– Ох… – снисходительный вздох и взгляд – Саша почти видел это. – Послушай, сколько тебе лет? Тебе нужно идти устраиваться по специальности. Начинать работать. Ты вообще понимаешь, как это важно? Сначала пойдешь на самую низкую должность, поработаешь, потом возьмешь однушку в ипотеку. Пора начинать взрослую жизнь. Тебе нужно влиться в коллектив, жить нормальной жизнью. Ты понимаешь это?