Когда новой асфальтированной трассы с подпорными стенками, мостами и тоннелями ещё не было, нитка грунтовой дороги на краю ущелья была загружена транспортом, движущимся в обоих направлениях. Автобусы, легковые автомобили и грузовики едва протискивались в узком коридоре, буквально парящем над пропастью. Разъехаться на дороге шириной в пять метров практически невозможно, тем более что один её край регулярно размывался водой и осыпался в ущелье. Несмотря на общепринятое правостороннее движение, для того чтобы два автомобиля здесь могли миновать узкое горлышко, пропускающий вставал у края, а проезжающий притирался вплотную к скале. Преимущество имел тот, кто шёл на подъём. Нередко автомобили срывались вниз, обрывая жизни многих людей: в этой статистике не было раненых, ведь выжить при падении с такой высоты мог бы разве что герой кинофильма. В Коройко и его окрестностях осталось мало семей, из которых эта трасса не вырвала бы мать, брата, дочь или племянника. Теперь же эта дорога служит лишь редким отчаянным автомобилистам и участникам экстремальных велотуров.

Неприступные скалы, украшенные гирляндами густой тропической зелени, опираясь на туман, широким поясом подвисли прямо в небесах. Тонкая канва бежевой дороги едва различимой полосой изгибалась в паутине воздуха. Свежие побеги папоротника, свернувшись в спирали, кивали в такт музыке ветра. Длинные струи водопадов, погладив склоны, разбивались о тракт или падали мимо, создавая причудливые водные арки, растворяющиеся в сырости тумана. Перед моими глазами наяву представали пейзажи из фильмов об инопланетной природе. Умопомрачительные петли закручивались вокруг пиков и хребтов, стремясь как можно ближе прижаться к поверхности гор.

Каждые триста метров на маленьких пятачках вдоль дороги и просто в нишах гор попадались старые проржавевшие кресты – места происходивших здесь автокатастроф. В просветах тумана в узком ущелье можно было разглядеть исковерканные каркасы автобусов и грузовиков, навсегда погребённых среди буйной растительности. Встречались и новые кресты – иностранных туристов, рискнувших спуститься по дороге на велосипедах, но не сумевших разъехаться со встречными транспортными средствами или просто не справившихся с управлением. Смерть не признаёт героев, специалистов своего дела, добрых людей или отъявленных негодяев и, невзирая на всю приписываемую ей поэтичность, забирает всех по-разному, часто банально и несправедливо. Да и о какой честности можно говорить, когда жизнь людей в расцвете сил обрывается, словно липовый листок под дуновением лёгкого летнего ветра?

До конца дороги, казавшейся бесконечной, оставалось не более трёх километров, когда мой велосипед, подскочив на камне, резко свернул вбок и влетел в водосточную канаву. Я кувыркнулся через руль и упал на камни. Придя в себя, я осмотрел тело, ощупал голову и ноги и обнаружил, что безымянный палец на левой руке вылетел из сустава и теперь указывает вверх и в сторону, заняв совершенно противоестественное для себя положение. Через три часа меня доставили в больницу, сделали рентген, установили капельницу и вправили вывихнутый палец. Мне повезло, что велосипед увёл меня вправо, а не к краю пропасти, где высота в полторы сотни метров острым лезвием врезалась в ущелье. На память от Дороги Смерти мне остался не полностью гнущийся палец, а ещё яркие воспоминания об узкой полосе, протянувшейся среди километровых отвесных скал, заросших густыми джунглями, одинаково опасной и притягательной своей головокружительной свободой и близостью к небесам.