– Знаешь, парень, – наконец, негромко заговорил дядюшка Энтус. – Мы не вправе тебе диктовать свои условия или навязывать чего. Это твоя жизнь. Не мы её тебе дали. Тебя Бог спас. Ну, Он позволил нам доброе дело для тебя сделать. Так и ты нам добра сколько сделал. Я б без тебя крышу не перекрыл, – он как-то грустно усмехнулся. – Да и кто б мне так лодку отремонтировал?

– Да, Алил, ты не переживай по поводу нас, – поддержал его Дахи. – Ты ж не обязан жизнь свою на нас тратить. Привязался я просто к тебе, сынок, – он резко махнул рукой и замолчал. Дядюшка Энтус с укором взглянул на него.

– Ну, давай, расстрой парня, – фыркнул он. – Вот, сейчас так и будет, – он, усмехнувшись, повернулся ко мне. – «Ты не смотри, ты не переживай, ты езжай, а я тут реветь буду», – передразнил он друга.

– Так, опасно ж там, в открытом-то море, – возразил Дахи, скорее, чтобы оправдать причину своей грусти, чем, действительно, понимая, что он говорит. – Тут на рыбалке-то двое за год не вернулись, а он – в море. Сынок, – он взглянул на меня. – Ты уж, ради Бога, будь осторожен…

– Всё, всё, Дахи, угомонись, – дядюшка Энтус похлопал своего друга по плечу. – Ему ещё собираться. Кстати, а куда направляетесь-то? – спросил он. Я сделал глубокий вдох прежде, чем ответить:

– На Авалон.

Последовало краткое молчание.

– Это как так-то? В Иной мир сразу? – Дахи с волнением посмотрел на меня.

– Брайан считает, что он есть в нашем мире, – ответил я.

Дахи беспомощно взглянул на друга.

– Ну, хоть ты-то ему скажи чего! – произнёс он.

– Чего тут, – развёл руками дядюшка Энтус. – А может есть. Может, и найдёте. А не найдёте, так всегда можешь сюда вернуться.

– Спасибо, – только мог ответить я.

Весь день прошёл довольно быстро. Мы причалили, разобрали улов, развесили сети на просушку, после чего я начал сборы. Впрочем, это заняло не более двадцати минут, ибо сбросить все свои скромные пожитки в мешок труда не составило. И впервые за всё это время я надел свою офицерскую форму. Не то, чтобы это был предмет гордости. Я просто не мог представить, как можно было бы появиться на палубе в каком-то ином виде. Дядюшка Энтус всё это время наблюдал за мной. Когда я затянул мешок и поднялся, он подошёл ко мне.

– Вот, держи, – произнёс он, протягивая мне свой серебряный крестик. Я, не решаясь взять столь ценную вещь, взглянул на него. – Бери, бери, без возражений, – он сунул крестик мне в руку. – Вы, протестанты, может, не верите в это, а мне, как католику, спокойней будет.

– Это слишком уж большая честь для меня, – возразил я.

– Бери, не спорь, – ответил дядюшка Энтус. – Бог мне ещё большую честь дал, когда позволил для тебя доброе дело сделать. Забирай, мне его, всё равно, некому передать. А так, я его тебе, как сыну, подарить могу.

– Спасибо большое, – ответил я, надевая крестик и пытаясь сдержать чувства. Небо! Сколько времени я хотел сбежать отсюда! И никогда не думал, что расставаться будет так тяжело! – Я буду молиться о вас.

Дядюшка Энтус положил мне руки на плечи.

– Ну, вот, будем пред Господом нашим встречаться все вместе. Давай, парень, храни тебя Бог.

– Да благословит вас Господь, – ответил я.

Спустя четверть часа я уже был на пристани.

Впрочем, все мои переживания по поводу расставаний улетучились, едва я заметил на причале Эмеша и Патрика. И если первого я сам звал и надеялся увидеть, то второго, точно, не ожидал встретить.

– А ты здесь откуда? – спросил я, протягивая ему руку для приветствия.

– Решил с вами. Мне Эмеш сказал, вы Авалон собираетесь искать.

– Ты в него, правда, веришь? – удивился я.

– Почему бы нет, – ответил Патрик. – Всё возможно. Наши предки ведь в него верили.