Витебск встретил меня ярким солнышком, а вот шофёр унылой физиономией. Особенно он приуныл, когда увидел мой багаж. В, так называемую, вынужденную командировку я взяла все свои вещи, не забыв и про зимние. Не понаслышке знала, что ссылки затягиваются надолго. В прошлом году подполковника Раумича отправили разобраться с бунтом в один из лагерей. С бунтом разобрался, виновных наказал, а начальство выразило свою благодарность, оставив там на неопределенный срок. Мол, раз получается у Раумича командовать лагерным контингентом, пусть и дальше командует.

Да, у Раумича получалось приказы расстрелянные отдавать, а вот я так не умела. И опыта по раскрытию криминальных преступлений у меня не было. Я в основном помогала своему любовнику заговоры из врагов народа вытягивать. Присутствовала на допросах, бумажки с делами перекладывала и списки подозреваемых составляла из тех, кого называли арестованные. Я не имела ни малейшего представления, что ждало меня в этом Заболотинске. Единственное, что я знала, это имя следователя, который написал комбригу Кистеневу. Некий капитан Шумский. Это он объединил все убийства в одну серию и настаивал на своём, идя наперекор политике партии, что у нас в стране маньяков нет. Это пережитки буржуазного прошлого и опухоль загнивающего запада! По крайней мере, эти, на первый взгляд, бредовые постулаты вбивали в наши головы, начиная со школьной скамьи.

Распихав мои чемоданы по машине, шофёр сказал, что подполковника Пичугина, скорее всего, не будет на месте. Он ещё вчера должен был приехать из Глубокого, но задержался. Так что придётся обождать.

– Обождём, – апатично повторила я за всезнающим шофёром, представившимся мне старшиной Дорониным.

Он кивнул и открыл дверцу. Я села. И тут же кожаное сиденье подо мной противно скрипнуло. Хоть машина и была относительно новой, но, похоже, на ней исколесили не одну сотню дорог в Беларуси. Сиденья железного коня поскрипывали на каждом ухабе. А ухабов до Успенской горки, где находилось управление НКВД по Витебской области, было немало. Сиденье скрипнет, а старшина Доронин тихо ругнется, косо посматривая на меня. Не сделаю ли я ему замечание? Но уже ближе к дворцу он совсем осмелел и матерился вполголоса, каждый раз оправдываясь, что Михалыч совсем убил машину, а ему теперь придётся с ней возиться, ремонтировать.

Михалыч – бывший водитель подполковника Пичугина. В прошлом месяце ушёл на пенсию. Хороший мужик, но рукожопый. Ничего у него не ладится. Всё по мокрому месту идёт. Это мне рассказывал старшина, пока мы ехали по городу. Он, наверное, решил: раз я молчу, значит, мне интересно. И вообще, у Доронина рот не закрывался. Общительный старшина попался. Обычно в нашем ведомстве таких языкастых не жаловали.

– А вот и подполковник Пичугин приехал, – чуть ли закричал старшина, заметив такую же чёрную машину возле управления. – Он с капитаном Коршуновым ездил. Наверное, его сначала в Сенно закинул, а потом уж и в Витебск подался. – И подъехав к ступенькам, добавил. – Я вас, капитан Лисовская, тут ждать буду.

– Ждите, – уже усмехнувшись сказала я, выбираясь из машины.

Всё-таки развеселил меня старшина. Давно так не улыбалась. Всю ночь в поезде не могла уснуть, думая о Косте, а тут какой-то шофёр, треплясь без умолку, отвлёк от мрачных мыслей. Правда, стоило мне переступить через порог Витебского управления, как тяжким грузом снова придавило сердце. Хорошо хоть к подполковнику Пичугину сразу зашла, а не пришлось ждать пока от него выйдет получавший нагоняй подчинённый. Секретарь, только услышав мою фамилию, подскочил к двери и распахнул её.