– Вероника Аркадьевна… я люблю Диму. Разве может быть что-то…

– Ну разумеется любите! – Лазарева приторно улыбается и наливает кипяток в чайник. – А как же вам его не любить? А материальные блага вас, естественно, интересуют постольку-поскольку. Я вполне допускаю, что случайное знакомство между молодыми людьми из разных социальных слоев может перерасти в некое чувство, но у вас с Димулей нет будущего. Да вы и сама – умная девочка, это прекрасно понимаете. Юность мимолетна, а жизнь длинная, сложная, – Лазарева принимается неторопливо нарезать пирог. – Жизнь необходимо тщательно, стратегически планировать, и это не просто слова, это жестокая необходимость. Людям с такими амбициями и претензиями как у вас, ох, как не просто живется…

«Как же она наслаждается собой, упивается своей властью! Именно в такие минуты жизнь этой женщины приобретает смысл. Но если она надеется, что я сейчас расплачусь…»

– Не думайте, что у меня есть какие-либо предрассудки по поводу разницы в социальном положении, – спокойно продолжает Лазарева. – Просто я прожила больше вас и лучше знаю, как устроен мир. Вы, конечно же, сию минуту не распрощаетесь с Димулей – это невозможно. Я не какой-нибудь лютый зверь, и прекрасно все понимаю, но совершенно бессмысленно затягивать и усложнять эту ситуацию. Уверяю вас. Напрасно время потратите, пытаясь его удержать, и себе причините лишнюю боль. Неужели вы сами не чувствуете, что ваши отношения с моим сыном даются ему с трудом?

– Ничего такого я не чувствую. Я знаю, что он любит меня…

Лазарева вручает Агате поднос, на котором аккуратно по четырем тарелкам разложен миндальный пирог:

– Мы поняли друг друга, детка?

– Вероника Аркадьевна, – Агата пытается сохранять хладнокровие, но всем телом ощущает тряску, – в моей семье действительно есть определенные сложности, но какое это имеет значение? Вы же видите что я за человек. Мне не нужны ваши деньги, мне нужен только ОН!

– Вы ЕГО не получите.

– За что вы так со мной? Что я вам сделала плохого?!

Лазарева бросает на Агату снисходительный взгляд и по-матерински приглаживает ее светлые, доходящие до середины спины, волосы. В этом прикосновении улавливается какая-то недоброжелательность, нечто оскорбительное: где уж тебе, бедной сиротке, сделать мне что-то плохое.

– Так вы услышали меня? – переспрашивает Лазарева, дав понять, что не намерена продолжать разговор.

– Да…

– Вот и замечательно, – Лазарева берет прежний гостеприимный тон и радушно смеется. – Пойдемте, попробуем ваш пирог!

Глава 4

– Ты не задумывалась, почему мы – люди так часто болеем?

Мы болеем постоянно, от рождения до смерти. Почему?

Ты бы поверила, что виной тому твое собственное подсознание? Голос, который время от времени нашептывает на ухо то, что ты не осмелилась бы рассказать даже самым близким. Голос, который управляет твоими тайными помыслами. Неосознанный, подавленный, отодвинутый в сторону повседневными заботами. Требуется мужество, чтобы принять его, ведь это голос хранителя твоего внутреннего мира – голос подсознания.

А что бы ты сказала, узнав, что подсознание тебе не принадлежит? Оно не имеет к тебе никакого отношения, являясь отдельным, инородным, живым существом. Существом со своими эмоциями, желаниями, целями. У этого существа есть название – АГРИД. Это агрид съедает твою внутреннюю жизненную энергию, или питается энергией твоих родственников и друзей.

Есть сильные агриды – энергетические вампиры, способные пробивать защитное поле своих жертв и забирать их жизненную силу, а есть слабые, и они, в конечном счете, губят сами себя.