Затем вызвал такси и уже через двадцать минут был на Суздальском шоссе, где за чистенькими свежеотремонтированными корпусами клинической больницы пряталось мрачное здание патологоанатомического отделения.

Олег ждал его на крыльце. Они поздоровались и вошли внутрь. В небольшом кабинете с пыльным окном их встретил врач, мужчина средних лет, с едва тронутой сединой неопрятной шевелюрой и трёхдневной щетиной на лице. Вид у него был до того измотанный, будто он не спал несколько суток.

– Мы по поводу Ковалёвой, – сказал Олег и предъявил патологоанатому удостоверение.

– Знаю, мне звонили, – скрипучим голосом буркнул тот, дохнув на них перегаром.

Открыв боковую дверь, он вошёл в прозекторскую. Костя и Олег, переглянувшись, последовали за ним.

Окна этого помещения были покрыты краской неопределённого цвета и слабо пропускали свет, поэтому врач щёлкнул выключателем, и под потолком, несколько раз моргнув, загорелась ядовито-бледная неоновая лампа. Одну стену помещения занимали обшитые цинковыми листами секционные шкафы. Патологоанатом открыл одну секцию и выдвинул поддон, на котором лежало накрытое простынёй тело. При виде его Костя невольно попятился, но Олег схватил его за локоть и подвёл ближе.

– Причина смерти – асфиксия. Анализ крови пока не готов, но вряд ли там будет что-то особенное. Хотя всякое бывает… – сказал патологоанатом и откинул простыню.

Неестественно бледное лицо вытянулось, заострилось и даже не было похоже на лицо Майи. И всё же это была она. Костя покачнулся и едва не рухнул на пол – Олег успел подхватить его и вывел из прозекторской.

– Давайте-ка подпишем по-быстрому, да мы пойдём, – обратился он к патологоанатому.

Патологоанатом сел за старый обшарпанный письменный стол и выдвинул ящик. Посмотрел в него, проворчал что-то и выдвинул другой. Достал из него картонную папку, положил на стол и раскрыл.

– Вот, ознакомьтесь и подпишите, – сказал он, протягивая Олегу исписанный мелким почерком бланк.

– Это ему, – сказал Олег, передавая документ Косте, – он муж.

Костя машинально взял у Олега листок и вопросительно посмотрел на друга.

– Прочитай и подпиши, – сказал Олег.

Костя опустил взгляд на документ, но ничего не мог разобрать – перед глазами плыло.

– Ты сядь, – сказал Олег и усадил его на пошатывающийся скрипучий стул.

Костя сел и вновь попытался прочитать бумагу. Наконец ему удалось взять себя в руки, сфокусировать зрение, и он профессиональным взглядом юриста пробежал по тексту, особенно не вникая в него, но машинально отмечая про себя наиболее важные детали. Фамилия, имя, отчество, дата рождения, рост, вес и прочие характеристики. Далее следовали какие-то медицинские термины, среди которых было уже упомянутое патологоанатомом слово «асфиксия». На этом Костя прервал чтение, поскольку читать дальше было невыносимо, и достал из кармана ручку. Он уже собрался расписаться, как взгляд его упал на последние строчки патологоанатомического заключения, которые он не успел прочитать. И тут ему снова сделалось дурно.

Он поднял растерянный взгляд на врача и осипшим голосом спросил:

– Как беременна?

– В каком смысле? – в свою очередь удивился Олег и выхватил у него бланк. – Восемь недель?

– По-моему, там ясно написано, – проворчал патологоанатом.

– Но этого не может быть! – воскликнул Костя и посмотрел на Олега…

* * *

Они сидели в коридоре поликлиники. Майя заметно нервничала. Костя держал её за руку и периодически сжимал, пытаясь таким образом ободрить, хотя сам очень волновался. Наконец подошла её очередь. Майя поднялась и неуверенно вошла в кабинет.

Костя сидел как на иголках, поглядывая на часы и подёргивая ногой. Прошло всего около двадцати минут, которые Косте показались вечностью, и Майя вышла. Она была бледна, но удивительно спокойна.