– Я не знаю, что вы этим хотите сказать, Антипыч, – начал сердиться Сергей, – но я не верю во всякую сверхъестественную чушь, поэтому или говорите прямо, или… не пугайте народ.

– А вот тут Вы не правы, Сергей. Нельзя всё непонятное вот так сразу отрицать. Ведь в этом что-то есть, – романтическая натура Кати заставила её заступиться за старика.

– Катя права, – поддержала девушку Светлана, – ведь не зря люди рассказывают о разных чудесах, происходящих в лесу. Просто так не придумывали бы. Есть нечто, чего мы не знаем.

– Моя бабка мне рассказывала один случай, – вступил в дискуссию Витька, – жила у них в деревне одна девушка, и звали её Таней. Вот как-то раз пошла она с остальными женщинами в лес за ягодами и незаметно отдалилась от остальных. Вдруг в лесной чаще ей послышался плач ребёнка. Она пошла на звук, но звук всё удалялся и удалялся, и Таня уходила всё глубже и глубже в лес, пытаясь угадать, кого из соседских ребятишек занесло в такую глухомань. Вдруг, после долгих блужданий по лесу, она вышла на поляну и увидела молодую женщину с грудным младенцем на руках, который громко плакал. Женщина сидела на пне и смотрела на Таню.

– Господи, да кто же… – только и успела сказать Таня, машинально перекрестившись, как и женщина и ребёнок исчезли прямо на глазах, растворились, будто и не было вовсе. Конечно, можно представить, сколько страха она испытала, но, самое главное, она уже не знала, как вернуться назад и в какую сторону надо идти. Таня заблудилась. Потом уже, знающие люди говорили, что её присмотрел лесной хозяин. Он-то и завёл её в самую глушь.

– Её так и не нашли? – после непродолжительного молчания спросила Света.

– Нашли, – вздохнул Виктор, – через неделю. Она-то всё это и рассказала, только изменилась очень: стала сторониться людей, не отвечала на вопросы, всё время о чём-то думала, стала сама не своя, как будто ей что-то такое открылось, что и жить незачем стало. Через месяц она умерла. Кстати, врачи так и не смогли установить причину смерти.

– Да-а, дела, – протянул Толик.

– А мой дед рассказывал такой случай, – начал вспоминать Петька, – когда он был ещё молодой, то ходил на танцы в соседнюю деревню за семь километров, так что после танцев возвращался домой уже под утро. Дорога шла всё время по лесу и в одном месте, выходила прямо к излучине реки и какое-то время шла вдоль реки, потом опять уходила в сторону. И как раз в том месте был глубокий омут, так что мужики ходили в то место ловить сомов, но купаться побаивались. А рядом с омутом, наклонившись к самой воде, росла плакучая ива, такая большая, что макушкой доставала почти до середины реки. И как-то раз, дед шёл после танцев, немного навеселе, прошёл лес, вышел к реке, и пошёл дальше, как ему показалось. Дошёл до дома, вошёл в хату, снял сапоги, жилетку, рубаху и залез на печку. Лёг на лежанку, перекрестился, как обычно перед сном и только хотел повернуться на другой бок, глядь, а он не на печи лежит, а на иве, на ветках, почти у самой воды, как раз около омута, стоило немного повернуться, и поминай, как звали. Дед потихонечку, едва попадая зуб на зуб от страха, сполз с ивы, надел сапоги, подхватил рубаху с жилеткой, и что есть духу, припустил до дому. Старики потом говорили, что это его нечисть на иву затащила.

– А мой отец, – подхватила эстафету Светлана, – рассказывал такой случай. Жил он тогда на Смоленщине и было это где-то в конце шестидесятых, не то в начале семидесятых годов. Был он механизатором. И летом они выезжали на полевые работы за несколько километров от дома. Работали от зари и до темна. И после работы, чтобы не гонять технику лишний раз, рабочих забирал «Газик» и развозил по домам. И вот как-то раз так случилось, что машина сломалась, и рабочие несколько дней ходили домой пешком за несколько километров. Однажды отец замешкался и отстал от своих. Дело было уже за полночь, ярко светила Луна, и отец не торопясь шёл домой. Дорога, большей частью шла лесом, но были иногда и полянки. И вдруг, на одной из таких полянок, отец увидел костёр, подходя ближе, он заметил, что у костра сидело много народу, они пели песни, плясали, пили водку, короче говоря, веселились от души. Отец подумал сначала, что это цыгане, у них была смуглая кожа.