– Я не могу в это поверить, Эдит. Дэвид слишком уравновешенный для такого типа невроза.

Медиум посмотрела прямо в глаза Кейт.

– Уравновешенный? Он действительно такой, Кейт? Ты искренне в этом уверена?

Кейт не ответила на этот вопрос, но была хорошо заметна ее неуверенность.

«Уолсли» мчался по сельским дорогам. Девушка, сидевшая за рулем, была уверенным водителем (хотя Эш предпочел бы чтобы она не так сильно давила на газ). По обеим сторонам дороги тянулся густой лес, жилье встречалось редко. Они миновали стоявшую на перекрестке телефонную будку; нескольких стекол в ней не хватало, а вокруг фундамента росла высокая трава. Грач выклевывал что-то из небольшой пушистой тушки, валявшейся рядом с обочиной; когда машина проезжала мимо, птица прыгнула в траву, с ее клюва свисало что-то тягучее. Время от времени, то здесь, то там, за деревьями мелькали поля и холмы, но эти бреши в лесном массиве быстро проносились мимо.

Иногда Эш поглядывал на девушку: ему нравились ее мягкие черты, глаза, в которых скрывалось едва сдерживаемое веселье, почти озорство. Кристина мурлыкала песенку, и что-то детское было в ее простой мелодии; несмотря на возраст автомобиля, она с легкостью переключала передачи, и движение ее руки, перемещавшей рычаг, было наполнено тонкой грацией, словно оно не требовало никакого усилия.

День упорно хмурился; облака были похожи на огромное, скомканное одеяло, с немного порванными краями и местами испачканное.

Беседа иссякла, и хотя раз или два Кристина поворачивала голову, чтобы улыбнуться ему, она сразу же возвращала свое внимание на дорогу, не оставляя ему времени для ответа.

Вскоре машина въехала на подъездную аллею; за большими, изящно украшенными воротами, открывалась уходившая далеко вперед, посыпанная гравием дорога, которой требовался некоторый ремонт. По обеим ее сторонам, за небольшими лесистыми участками, располагался парк, представлявший из себя просто лужайки; но чем ближе «Уолсли» подъезжал к дому, тем более благоустроенным он выглядел. Цветочные клумбы, элегантные живые изгороди и кустарниковые аллеи – все это, очевидно, было задумано так, чтобы являть собой разнообразие пейзажей, в зависимости от того, с какой стороны к ним приближаться. Из парка поднимался дом, словно его создатель намеревался построить его скорее доминировавшим, чем гармонировавшим с окрестностями. Эдбрук впечатлял своей мрачностью, но, несмотря на пухлые апсиды и умело смасштабированные эркеры, смущал какой-то незащищенностью. Что-то, казалось, оборвалось внутри Эша: внезапное и необъяснимое падение настроения, оставившее его как-то странно уставшим. Он всматривался в дом и удивлялся своей тревоге.

Кристина остановила машину у небольшого пролета каменных ступеней, поднимавшихся ко входу в Эдбрук. Когда начала открываться парадная дверь, девушка заглушила мотор, выскочила наружу и энергичными прыжками пустилась по ступенькам. Эш спешился с большей важностью, дотянулся до своего багажа и на несколько мгновений задержался на дорожке, чтобы посмотреть на то, что его окружало.

Наверху, в дверях, стояла женщина и взволнованно глядела на исследователя.

– Я опоздала, няня, – услышал он голос Кристины, – но быстро нашла нашего мистера Эша.

Когда он поднялся по ступенькам, женщина, названная няней, широко распахнула половинку двойной двери и в дневном свете показались ее седые волосы и морщинистое лицо. Она отошла, чтобы позволить Кристине пройти, а последовавший за Кристиной Эш кивнул ей и сказал: «Мисс Уэбб».

В ее внимании, с которым она изучала Эша, была заметна нервозность, словно она сомневалась: он ли это на самом деле.