Хотя Дэвид продолжал улыбаться, тон его был мрачен.

– Я не знаю, так или иначе, это стало для меня огромным облегчением – горой с плеч. Потому что все это было грубым фарсом. Конечно, медиум не одобрил моего отношения. Он предложил мне уйти, и я с удовольствием это и сделал. Но перед тем как выйти за дверь, я щелкнул выключателем, – назови это злобой, но, возможно, это было самым настоящим любопытством.

Они миновали застекленные двери гостиной; насколько мог определить Эш, комната была пуста. Над ними, хмурый в своей серости и печальный в своей тишине, возвышался Эдбрук. Дэвид осознанно удалялся от этого величественного сооружения, ощущая тревогу в его тени.

– При свете все увидели, что бабка – это не более, чем старая фотография, спроецированная сзади на роскошный муслин. Для усиления же эффекта, из трубки в стене поступал пар и кружился на материи, создавая иллюзию движения этой картины. Очень впечатляюще в полумраке, но не так уж и волнующе при свете.

Кристина выгнула брови.

– Но те вещи, которые она сказала женщине…

– Дешевая информация, которая могла быть легко получена от друзей или родственников клиента, возможно, от того, кто впервые ввел ее в этот круг. Понимаешь, медиум должен узнать лишь об одном или двух клиентах, чтобы поразить всех сидящих вокруг стола.

– Они, наверное, были разъярены, увидев как это было сделано.

– Да, разъярены. В основном мной.

– Тобой? – переспросила она, словно не веря своим ушам.

Он кивнул.

– Я заткнул их отдушины. И они не собирались меня за это благодарить.

Некоторое время Кристина и Эш шли молча. Когда девушка заговорила вновь, в ее голосе чувствовался скептицизм.

– Конечно, они не все мошенники? Должно же быть несколько настоящих медиумов.

– Есть, – ответил он. – Я знаю некоторых. Один или двое – даже мои друзья. Но я не могу объяснить ни что они делают, ни как они это делают. Я уверен в одном: разговаривают они не с мертвецами. – Он немного замедлил шаг: каменная дорожка перед ним разветвлялась на три, проходившие между цветочных клумб. Они выбрали центральную. – Лишь когда мы начнем понимать, что происходит внутри нашего собственного мозга, только тогда мы найдем некоторые объяснения паранормальным явлениям.

Кристина нахмурилась.

– Что случилось потом? Ты, наверное, и сам был разочарован?

– Не разочарован. Я же сказал: огромное облегчение от того, что подтвердились мои сомнения. Но я был еще сильнее заинтригован: все это было подлогом? Все, что я читал о паранормальных явлениях, все, что я слышал? Я углубился в дальнейшее изучение, провел много исследований; и, прежде, чем я сам осознал, это стало делом моей жизни. И чем больше обманов и ошибок я раскрывал, тем более сердитым я становился. – От центра симметричного парка тянулась стена, с крошившейся и покрытой шрамами кирпичной кладкой. – Затем, несколько лет назад, меня пригласили работать в Институт Психических Исследований. Я полагаю, что они скорее предпочли бы, чтобы я выкладывал все на чистоту, а не глотал.

Утверждение Кристины было неожиданным.

– Вы думаете, что мы валяем дурака с этим призраком в нашем доме, и это вас тоже злит.

– Совсем нет. Просто я думаю, что вы ошибаетесь. Выяснения не займут много времени.

Они добрались до стены; она была по колено высотой и только сейчас Эш смог увидеть окруженный ею декоративный пруд, почти озеро в миниатюре, с темно-коричневой стоячей водой, наполненной водорослями и гниющими кувшинками. Это была ошеломляющая картина: хотя и за всем парком ухаживали не так тщательно, как могли бы, ужасное состояние пруда просто подавляло.