– Что ты делаешь? – заметив мою увлеченность, спросил Вар.

– Пытаюсь зацепиться за что-нибудь, что послужит нам отправным пунктом во время побега, – осматриваясь по сторонам, пролепетал я.

Джордж, идущий в первом ряду шеренги, неожиданно споткнулся о камень и оказался на земле. В толпе возникла суматоха. Каждый зевака пытался разглядеть происходящее смятение. Конвой, пришпоривая лошадь, подскочил к упавшему Джорджу. Приблизившись к нему быстрым темпом и спрыгнув с лошади, всадник плеткой пустился избивать виновника суматохи. Он бил его настолько жестоко, что тот прикрывал руками голову, напрочь отказавшись подниматься с места. В тот же момент Николь, подбежав к месту действия, схватил руку карателя и, резким движением свернув ее, отобрал плеть.

Затем, повернувшись к толпе, командующим голосом прокричал:

– Успокоиться всем и продолжить свой путь!

Каратель не стал противиться ему и возмущенно, но молча проследовал в конец шеренги. Николь, отдав приказание, принялся возвращаться на пост. Я встретился с ним взглядом, в то время как он проходил мимо меня. В его взгляде уже я не находил того гнева, который я приметил в первые моменты знакомства. Марш восстановился, и приблизительно через четверть часа мы дошли до места назначения.

Прямоугольное хлопковое поле было ограждено рядами крупно-ствольных тополей, посаженных друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Почва была довольно плодотворной, одаривая владельца, то есть деспота-Генерала, богатым урожаем. Издали наблюдалась картина пышного снежного белого золота, свисающего с хлопковых коробочек. Дуновение ветра, нежно щекочущего лицо, лучезарное восходящее солнышко и природная красота местности напоминали картину, написанную художником-гением, вложившим в нее всю душу. Несомненно, природных подарков было с лихвой, но положение, в котором мы пребывали, не позволяло разглядеть все эти дары воочию.

Нас распределили по грядкам, после чего раздался режущий уши свист о начале работы. Дорога, которая была преодолена с трудом, сказалась на моем состоянии. Учащенное сердцебиение, одышка и боли в боках характеризовали нестабильное состояние. Привычными моему мозгу движениями я тугим узлом привязал фартук за спину, верхние лямки которого поместились на бугристой шее. Не успел я согнуться, как ощутил острую боль в пояснице. Вар передвигался справа от меня, периодически осведомляясь о моем здоровье. Я понимал, что норму в двести килограмм мне не осилить; однако я настойчиво держался за мысль совладать собой и сделать все возможное. Руки работали словно комбайны, непрерывно поглощая все, что попадалось на пути. Преодолев десяток метров, я приспособился обходиться без лишнего груза, оказывающего давление на спину, нагружая собранное на колени. Шаг за шагом я преодолевал путь, и мой запас постепенно расширялся. Вар не ускорялся, следуя наравне со мной, словно преданный собрат, действующий на поле боя сообща с другом. На всем поле можно было разглядеть рабочий скот, работавший выгибаясь, точно буквой «г». Никто не осмеливался выпрямляться, осознавая наказание, которое могло последовать за эту выходку. Время летело молниеносно, оставляя ноющие спины и набухающие хлопковые волокна. Если на первых этапах я каким-то образом боролся с нетерпимыми болями в спине, то к полудню держался рукой о ветви, едва прибирая к рукам хлопок.

– Время обедать! – прозвучал голос Николя, сопровождаемый тремя последовательными свистами, звучащими так сладостно для работящих бедолаг.

Потихоньку «муравьи» начали покидать рабочие места, бросая ускоренные шаги в сторону ручейка. Несмотря на то, что на дворе был октябрь, пот стекал ручьем по всему телу. Мои передвижения замедлились, руки тряслись, а порезы обжигали изнутри.