Ворота распахнулись с искажающим слух скрипом от заржавевших петель. Первыми в сарай ворвались солдаты, жестоко опрокидывая смирившихся одного за другим. Потихоньку помещение начало заполняться. Люди были утомлены. Пот тек по всему их телу, а подкошенные ноги, словно на ниточках, держались на земле. Внезапно у ворот появились Карась и Топир. Они быстрым ходом пронеслись в самый отдаленный угол сарая, неся в руках Била, которой, по-видимому, был без сознания. Я не мог разглядеть, что происходило в конце угла, но, судя по столпившимся, было нечто печальное. Ворота заперли, и мы остались наедине с Варом.

– Что произошло? – незамедлительно обратился я к Вару.

– Змея укусила Била за ногу во время сбора. Говорят, что она была ядовита. Он замер на месте. Люди твердят, что Генерал спас ему жизнь! – слова, произнесенные Варом, оглушили меня.

После чего, откашлянув, я с сомнением уточнил:

– Психолог спас жизнь Билу? Но как? Яд, что ли, отсосал?

– Естественно, нет. Ты думаешь, этот полоумный пойдет на такое? Он просто-напросто, не мешкая, отрубил ему ногу, даже не думая, что предпринять!

– То есть он разрубил ему ногу пополам? – не веря услышанному, переспросил я.

– Ну да! Это животное еще возгордилось, что героически спас ему жизнь. Как по мне, змея вовсе не была ядовитой и можно было обойтись простым обрабатыванием раны спиртом.

Вар всегда был резким и кротким человеком. Невзирая на свои достоинства и врожденное крупное телосложение, относился он к людям отзывчиво. Человек он был уравновешенный и четкий в выражении своих мыслей. Обладал нечеловеческой силой, хотя применял ее в крайних случаях. На вид он был грозен, с нахмуренной миной, а в душе чистейшим добряком. Пользовался большим авторитетом среди дворовых, так сказать, верзил, благодаря своему мастерству по боксу. Помнится день, когда, вернувшись после очередных соревнований, он всыпал по полное число громиле, мечтавшему завоевать все улицы нашего города. Громилу звали Брэдом. Без сомнений, Брэд до сих пор вспоминает тот судный день, когда столкнулся лицом к лицу с Варом. Выбитые четыре зуба и сломанный нос стали для него трофеем грандиозного фиаско. Вот тогда-то Вар заслужил авторитет человека, с которым не следует связываться. Силен Вар был всегда, но ахиллесовой пятой была его слабость к алкоголю и женщинам. Даже его, знаменитый на весь город, тренер говаривал, что он стал бы всенародным любимцем, если бы ни его два порока.

– Фэйт… – невольно промолвил Вар, намекая на разговор интимного характера. – Я не стал открывать эту тему вчерашней ночью, но я бы хотел поговорить о том, что ты пытался совершить.

– Убить себя, – высокомерно поправил его я. Он кивнул, а я, не затягивая, объяснил причину своего деяния: – Я понимаю, что это было глупо, однако я рассуждал по-иному, нежели сейчас. Я всего лишь хотел избавиться. Хотел найти легкий путь и освободиться от гнета правления деспота. Мой поступок послужил мне уроком. Теперь я конкретно знаю, чего хочу, и не опущу руки, как слабак, пока не добьюсь своего.

– А чего ты хочешь? – смутно спросил Вар, терпеливо расставляя свои предположения.

– Я хочу обрести свободу. Хочу дышать воздухом беспечно. Хочу увидеть матушку и отца, которые наверняка молятся о моем здоровье и скором возвращении. Я не могу забыть о них ни на секунду. Вот чего я истинно хочу!

Следующее утро не предвещало чего-то неординарного. Я, как ни странно, вдоволь отоспался. Прилив новых сил возбудил во мне стремление приступить к задуманному плану. Я был бодр и свеж, но все же не ощущал легкости в своих движениях. Раны на спине постепенно затягивались, а боль превращалась в легкое покалывание. Алгоритм утренних процедур вновь повторился. Все та же надоевшая мелодия вызывала отвращение к этому вроде бы прекрасному утру. Мы вереницей покинули крепость, насытились здоровейшей, как утверждал Генерал, пищей, состоящей из двух кусков черствого хлеба и светло-розового недоваренного чая. Мы пустились в путь. Выстроившись в два ряда шеренгой, мы зашагали, словно армейцы, строго исполняющие приказы под надзором конвоя. Вар продвигался со мной в паре. Говорят, утренняя ходьба хороша для моциона, но я бы поспорил с этим утверждением. Если в обычные дни я прошагал бы эту пару километров витая в облаках, то теперь все внимание было устремлено к зацепкам и ниточкам, которые могли бы стать помощниками во время побега. Увы, примечательного в нашем походе я ничего не обнаружил. Путь был пустынным, с двух сторон окруженным лишь полями с черствой землей. Изредка нам попадались мимо проезжающие машины, принадлежащие командованию Генерала.