Мы познакомились с легкой руки моей прелестной подруги Розы (она же – фея-крестная) и я не раз благодарила её за это.

Написание портрета заняло чуть больше месяца. Марк параллельно писал дипломный проект, а я проходила практику – мой выпуск на полгода позже, зимой.

Летом моего мужчину знала уже вся моя семья.

– Марк! Мы так рады с тобой познакомиться, – щебетала мама.

Отец был настроен более скептично.

– Художник – это разве профессия? – ворчливо поинтересовался папа.

Ну да, художник ведь должен быть голодным. Да и разве такую судьбу желают родители своему ребенку?

– Дорогой, – наступала мама на своего мужа. – Ну ты только посмотри, как сияют глаза нашей Алиски! К тому же, так она будет к нам ближе. Только представь, если бы Лисичка решила уехать в другой город!

Отец вскоре сдался и подарил мне квартиру, чтобы нам было где уединиться. Потом, здраво рассудив, помог Соколовскому открыть свою студию. Не это ли счастье?! Когда в столь молодом возрасте можно наслаждаться друг другом и обустраивать семейное гнёздышко, а не думать о том, как погасить очередной платеж по ипотеке или искать деньги на аренду съёмной халупки.

По началу казалось, что Марка (а точнее моего отца) беспокоило мое финансовое положение. Однако, осознав в полной мере потребности девушек и особенности жизни под одной крышей, мужчина смирился с тем, что нас обеспечивала я.

По окончании университета, отец настоял на том, чтобы я хотя бы годик отдохнула, продолжая активно пополнять мою карту и периодически намекая на то, что девушку все же должен обеспечивать её мужчина, а не отец. Марк стоически стерпел. В конце концов, у меня было время наведываться к нему в студию, готовить незамысловатую еду и следить за порядком. Правда, себя как раз, я немногим запустила, набрав ещё несколько лишних килограмм и сантиметров.

Правда, Соколовского, казалось, это не смущало. Во всяком случае, секса меньше не стало.

Мы редко ограничивались одним заходом. Обычно начиналось все с оральных ласк: я старательно (кому я вру?!) делала любимому минет (так сказать, для сброса напряжения), а потом и он вырисовывал у меня на клиторе разные иероглифы. Правда, не всегда языком. Бывало и такое, что Соколовский в прямом смысле доводил меня до безумия своими кистями… Извращение? Возможно. Но мне это нравилось даже больше, чем мужской язык. Например, кисть для масляной краски – жесткая, широкая, гуляя по чувствительным местам, чуть царапала, однако, это лишь сильнее возбуждало. Не могу назвать себя страстной натурой, но мне хотелось большего. Не всегда дело заканчивалось моим оргазмом, но Марку, как правило, хватало времени, чтобы снова обрести боевую готовность. Иногда мы шли на второй минет, но уже без окончания, а потом любимый трахал меня так, как ему хотелось. Ни разу я не была сверху. Соколовский говорил, что меня надо таранить, а не подкидывать.

– Как думаешь, – чуть срывающимся голосом, когда каменный член вбивался в меня, а мужской лобок ударялся о мои нижние (чуть больше) девяносто, заговорил любимый. – У нас будет следующий уровень?

– Я… не… пони… ах… ма-ю, – простонала в ответ.

– Ну квартира-то есть. На двоих достаточно, – замер бурно изливаясь в презерватив Марк. – А дальше что?

Это он так на ребенка намекнул?

4. Глава 3

– Судя по твоему сияющему лицу и… – начала было моя сестрица Диана, после того, как мы с ней встретились и обнялись, но осеклась, бросив взгляд на мою правую руку, на котором красовалось обручальное кольцо. – О-о! Ого! – воскликнула девушка. – Рассказывай! Не зря, значит, я прилетела! – тут же подлетела и схватила меня под руку.