В поле зрения появился Он. Я внимательнее присмотрелась к молодому мужчине. Ростом чуть выше меня на каблуках, худощавый, с длинными тонкими пальцами. Мягкие черты чуть заостренного лица выгодно подчеркивали золотисто-каштановые волосы, собранные в хвост. А его пристальный взгляд изумрудных глаз с карими крапинками почему-то заставил меня залиться краской.

Тот, которого назвали Соколовский, о чем-то перебросился парой фраз с блондином. Я все прослушала, жадно разглядывая шатена.

– Надо же, как интересно, – подумала, кажется вслух, больше удивившись необычному цвету глаз и идеальному сочетанию внешности и голоса. – Но я, ммм... нет, пожалуй, мне бы что-нибудь более... – неуверенно замялась.

– Привет. А ты чего растерялась? – хитро прищурился шатен, а его взгляд настолько цепко прошёлся по мне, что даже ноги слегка подкосились. – Я Марк, пойдём.

– Ну… Да… – неуверенно пожала плечами. – Это всё подруга… Вот… – показала красивый сертификат с иероглифами.

– Пойдём, пойдём. Там поговорим, – ответил, махнув в сторону одной из дверей.

Я несмело переминалась с ноги на ногу, не в силах оторвать взгляд от Марка.

– Я тебя не съем, – усмехнулся мужчина, жестом приглашая меня. – В первый раз что ли?

Густо покраснела, понимая, что Марк не подразумевал никакой пошлости, и кивнула. Моей ладошки коснулась прохладная рука, и, взяв в плен пальцы, потянула куда-то.

Судьба завела меня именно к этому молодому художнику, Марку Соколовскому, который решил, что лучше всего я буду смотреться, как модель ню.

Мой комплекс в виде лишних килограмм пятнадцати и двух (а то и трех) размеров одежды, сельско–славянская внешность и предыдущий неудавшийся роман, который закончился, едва начавшись, упорно сопротивлялись.

Марк взял нахрапом. Сначала мы узнали друг друга, гуляя по ботаническому саду. Он постоянно рассказывал о растениях, восхищаясь цветовой палитрой. Потом мы облизывали пальцы друг друга, пробуя начинки разных блинчиков: у меня был со сгущенкой, у Марка – с медом. Это было так необычно и ново для меня. Я бы даже сказала – интимно. Далее – последний ряд последнего сеанса какого-то новомодного французского кино в стиле арт–хаус и незабываемая ночь в мастерской моего художника.

– Милая, ты такая фактурная, я бы написал тебя в духе "Олимпии" Мане, – поглаживая моё не идеальное разморенное тело, ласково прошептал Марк.
– А разве Мане писал не пейзажи? – почти сонно ответила, наслаждаясь прикосновениями.

Мужчина хмыкнул – кажется, я снова сморозила глупость.
– О! Их было двое! Они даже творили в один период, – не без восхищения пояснил Соколовский. – К слову, оба писали, как портреты, так и пейзажи. Только Эдуард Мане был – денди, утонченным парнем с тростью в руках. А Клод Моне – сын бакалейщика, мачо, куда более простоват. Это же просматривается и в картинах. Как шутят мемы: если на картине пятна – это Моне, а если лица – Мане. Наверное, именно из-за работ Мане я и решил стать художником.

Я слушала его, раскрыв рот от удивления. Слова пролетали мимо, а новая волна возбуждения накрывала с головой. Надо же, мой первый мужчина…

3. Глава 2

Весна – нет поры лучше, чем три месяца, наполненные пробуждением жизни.

Я всегда мечтала выйти замуж именно в это время года, чтобы бракосочетание в этот период стало не просто символом рождения новой ячейки общества, но и действительно дало ростки чего-то особенного, созданного с любовью и для любви.

Марк стал моим прекрасным принцем. Это не мужлан, а действительно человек искусства с тонким восприятием мира и таким же внешним видом. Иногда я чувствовала себя кабаном рядом с пантерой. По-мужски изящный, стройный красавчик с хвостом каштановых волос и столь же потрясающими, как и его талант, глазами, и я – простушка Бетти (было такое шоу).