На дворе осень, а здесь уже очень холодно. Я, конечно, наслышана о русских зимах и даже боюсь представить, что будет через пару месяцев. Как оказалось, я южный человек – боюсь холода и не привыкла к теплым вещам. Мне кажется, они тяжелые и сковывают движения. Но есть и свои плюсы в этом климате: я стала моделировать верхнюю одежду.

– А это твоя любимая каша, – смеюсь, когда вижу, как Ева делает детскую кашу для Мари.

Все-таки не понимаю, как можно есть эту странную крупу, которой кормят животных? Ева говорит, что это полезно, а Мари с удовольствием поедает коричневую субстанцию. Моей племяннице уже годик, и она самая красивая девочка на земле. Мари уже получила коллекцию платьев и костюмчиков – она вдохновила меня на линию детской одежды. Мама говорит, что все мы вместе, включая ее, растим самого избалованного ребенка. Но наша девочка – это маленькая принцесса, и мы все ее любим. На самом деле мы с мамой очень благодарны Еве за то, что она подарила нам это счастье. За то, что, несмотря на тяжелый характер Давида, любит его. Я бы давно не стала его терпеть и послала такого мужа куда подальше. Не выдержала бы такого контроля и придушила его подушкой. А наша Ева, маленькая скромная девочка, оказалась очень сильной и терпеливой женщиной.

Давид купил в России большой дом и подарил его своей жене в благодарность за рождение дочери. Ева, конечно, не хочет принимать таких подарков, но кто ее спрашивает? А еще брат купил на центральной улице помещение под мой магазин, там сейчас идет ремонт. Я волнуюсь, что местным дамам не понравятся мои платья.

– Не переживай, ты уникальна, и будешь иметь здесь успех, – подбадривает меня Ева, кормя Мари кашей и играя с ней ложкой. У племянницы тоже есть ложечка, но девочка ей размазывает кашу по столику.

– Нет, я пока еще не о том волнуюсь, нервничаю, потому что очень трудно изъясняться со строителями на русском, я не знаю многих слов и показываю на пальцах. На меня смотрят как на дуру, – говорю я, допивая кофе.

– Найми других рабочих, более сообразительных, – произносит Давид, входя в кухню.

Кто бы подумал! Раньше мой брат завтракал только в столовой, а сейчас сам приходит в кухню и наливает себе кофе. Ева умеет менять людей. Дело в том, что она отказалась почти от всей прислуги, и в новом доме только убираются. Готовит Ева сама, а я ей помогаю.

– У тебя только один метод – всех уволить, – отмахиваюсь от брата.

– Если люди не воспринимают тебя как руководителя и не понимают – бизнеса не получится, – изрекает Давид, наклоняется и, морщась, съедает ложку каши, которую тянет ему Мари.

– Как вкусно, – говорит он ей, за что и получает еще ложку вязкой коричневой массы. – Спасибо, папа наелся, – улыбается Давид, уворачиваясь от очередной ложки.

Никогда бы не подумала, что мой брат способен так любить ребенка. Он просто сумасшедший отец.

– Как ты думаешь, эти сапоги подходят для такой погоды? – смотрю на улицу, огорчаясь, что опять идет холодный дождь.

Осень, конечно, красива, но слишком сырая и холодная. Ева говорит, что я просто еще не привыкла к такой погоде.

– Наряд слишком вызывающий для бизнес-леди, – заявляет Давид и чмокает Еву в губы, когда та подает ему блинчики.

А я не хочу выглядеть как чопорная англичанка. Показываю брату язык и кручусь перед Евой, демонстрируя красное платье во всей красе.

– И это взрослая девушка! – скептически произносит Давид.

На самом деле я очень люблю брата, но иногда он слишком строгий, нудный, контролирующий, и почему-то думает, что может управлять моей жизнью.

– Тебе очень идет это платье, особенно с сапогами, – говорит Ева, оттирая с лица Мари кашу.