— Да, да, простите, я просто давно не была на ногах, они везли меня всю дорогу и не выпускали пройтись.

— Видимо, боялись, что ты удерешь от них, — с улыбкой сказал Крастен.

— Видимо, да. Хотя удрать я могла только в лес, где меня очень быстро бы съели волки.

Крастен молча двигался вперед, и я украдкой посмотрела на него. Он весь словно бы светился изнутри, мне хотелось смотреть и смотреть на его лицо.

— А куда мы идем? — спросила я, изо всех сил стараясь поспевать за его широким шагом.

Мы подошли к большому, невероятно красивому белому коню, привязанному к ограде. Таких животных мне видеть еще не доводилось. Грива у него была настолько белоснежная, что казалась созданной из ярких облаков.

— Какой красивый, это мальчик, или девочка? — прошептала я, не в силах скрыть своего восхищения.

Крастен, не мешкая ни секунды, ловким движением забрался в седло и протянул мне руку.

— Нужно ехать, у меня еще сегодня дела, давай руку.

Я стояла чуть поодаль от коня, не решаясь подойти ближе.

— Ну давай же, это не страшно, ты что, на лошадях не ездила?

— Вы будете смеяться, но лошади не очень-то меня любят, поэтому меня к ним не подпускали, — я подняла взгляд на повелителя, — может, лучше я пешком пройдусь?

Он засмеялся и покачал головой.

— Если мы будем идти пешком, у нас уйдет целая вечность, дай руку.

Я вздохнула и, сделав шаг вперед, неуверенно протянула ему руку. Он ловко подхватил меня и усадил перед собой.

Это произошло так быстро, что я даже не успела испугаться и только охнула от неожиданности.

— Держись, сказал он мне на ухо. И от его дыхания повеяло холодом, — ехать будем быстро.

— Держусь, — прошептала я, решив полностью довериться этому загадочному, удивительному человеку.

Его мощные бледные руки держали поводья. На руках не было перчаток. Он, казалось, совсем не испытывал холода.

Он развернул лошадь, и мы поскакали по дороге, обгоняя вереницу повозок и пешеходов, нагруженных тяжелыми тюками. Они все тащились на рынок, чтобы успеть занять там места получше и продать свои товары.

Я хорошо знала эту работу.

Мы с моими приемными родителями все мое детство ходили на такие рынки и торговали там тем, что сумели вырастить на земле летом, и смастерить зимой.

Я могла только надеяться, что Крастен человек хороший. Я сразу выкинула из головы то, что тот пьяный парень говорил про него на рынке.

Я привыкла верить своим глазам и ушам, а не чужим словам, поэтому все, что мне оставалось, это довериться ему и спокойно ехать, глядя по сторонам.

— Сколько тебе лет? — спросил он, чуть повышая голос из за поднимающегося ветра. Лошадь скакала так плавно, что я уже успела было задремать.

— Мне исполнилось 18 лет, — отвечала я.

— Хороший возраст, — я слышала как в его голосе звучит улыбка.

— Мне нравится мой возраст, — отвечала я, — я еще молода, но уже не ребенок, я уже знаю жизнь, но не устала от нее.

— Ты знаешь жизнь? — он хохотнул, — надо будет рассказать об этом моим ребятам, они посмеются.

— Да, конечно, знаю, -- отвечала я, ничуть не смутившись его смехом, — я уже и горе познала, и радость. Были в моей жизни и лишения и приобретения. И даже видите, в рабство меня продали. Не каждый человек проходит через такое.

— Да уж, тут ты права, не каждый, — сказал он задумчиво.

— А любовь в твоей жизни была? — спросил он с легкой усмешкой.

— Вы смеетесь надо мной? — смутилась я.

Повелитель не ответил.

Интересно, к чему это он спрашивает? Я слышала истории, когда рабынь покупали богатые люди и после, влюбившись, делали своими женами. И в эту минуту у меня промелькнула отчаянная надежда, что повелитель купил меня именно для этого.