Поцелуй был невинным, по меркам Рустама. А ведь хотелось сорваться, хотелось тщательно изучить манящий рот языком, и каждый изгиб стройного тела – тоже хотелось оглаживать и мучительно долго целовать.

А багровые синяки мельтешили перед мысленным взором Рустама. Хорошо, что руки мужчины были заняты, иначе пустил бы в ход кулаки.

Рустам понял, что в мозгах начало проясняться. Маруся здесь, в его руках, обнимает его, гладит хрупкими ладонями по груди, плечам, даже по животу умудрилась провести да так, что в пах прострелило диким возбуждением.

Трясти Руса не перестало. Но он хотя бы мог сесть за руль, а не вколачивать кулаки в ментовские морды. Пусть и смертельно этого хотелось.

Завтра, это все нужно отложить до нового дня.

А пока что:

— Говорят, у тебя отличный вид из окон.

Рус сначала не понял, о чем шепчет ему девчонка. Смущаясь. Отводя взгляд. Но не пытаясь выскользнуть или освободиться из его захвата. Пусть Рус и пытался держать свою девушку бережнее. А выходила плохо. Потому что он нуждался в ее тепле, ее аромате, в ней целиком. Нуждался так, что не продохнуть. И если Маруся вдруг решит, что все это шутка, что между ними все не всерьёз, то Рус просто сдохнет, но точно не отпустит ее.

Поздно.

— Охренительный, — выдохнул Рустам, пошевелив горячим дыханием тонкие волоски на девичьем виске.

Рус нехотя вернул Марусю на место, пристегнул ремнем. Не удержался все-таки, коротко прижался ртом к округлому плечу, когда наклонялся над девушкой. В ответ расслышал приглушенный смешок, а тонкая ладонь взметнулась к его затылку.

Кажется, Рус и не знал, что на затылке у него эрогенная зона. Но, твою ж мать, каждое прикосновение Маруси откликалось каменным стояком и непристойными мыслями.

***