Взглянул, как есть, открыто и со шквалом эмоций, которые вызывала в нем близость девчонки.

— Потому что не отстану от тебя. Присвою, — грубо произнес, словно стремился отрезать все пути к отступлению.

Маруся молчала. Не знала, что сказать.

Присвоит? То есть, сделает ее своей? В каком смысле?

— Значит, дело не в диванах и подушках? — переспросила Маруся, но рук с широких плеч не убрала. Ей казалось, будто ее ладони находятся сейчас именно там, где и должны были находиться.

— Какие к херам диваны-подушки?! — не понял Рус, нахмурился, будто пытался угадать мысли Маруси.

— Я думала, ты приехал, чтобы не огорчать Милку. На работу меня позвать. Я же знаю, какая Милолика настойчивая и упрямая, — заговорила девушка.

— Ну почему ты такая…. — пробормотал Рустам, опаляя дыханием девичий живот.

— Дура? — подсказала Маруся.

Нагашев вновь уткнулся лицом в плоский живот. На мгновение стиснул крепко-крепко свои руки на теле девушки и все же разжал их. Пусть и казалось, будто рвет себя на куски, будто кто-то пришил эту девочку к нему крепкими нитками, а сейчас вот, отрывает.

— Я не шучу, Маруся, — уже тверже проговорил Нагашев, поднялся на ноги и теперь нависал над девушкой. Смотрел на нее, находясь невероятно близко от ее лица.

Взгляд жадно заскользил по щекам, носу, крохотной родинке на подбородке и, наконец, прикипел к розовым губам.

Маруся стояла, не найдя в себе силы, чтобы отстраниться. Запрокинув голову, смотрела в жадные, потемневшие глаза Рустама и никак не могла понять, сон это. или реальность. Более того, тяжелое дыхание мужчины словно передалось и ей.

Рустам не касался ее тела больше. Застыл в жалком миллиметре. Нависал. Давил собой.

А Маруся будто ногами вросла в землю. Но ощущала, как тянется к этому высокому, огромному, сильному мужчине, выше ее на полметра, старше на двенадцать лет и на целую жизнь опытнее.

— Я поняла, — прошептала девушка, хотя, на самом деле, соображала она очень и очень туго сейчас. Поведение Рустама выбило ее из реальности. А мягкий полумрак и шепот волн погружали ее в некую сказку.

— Тогда беги, малышка, — пробормотал Рустам и дернулся назад, будто разрывал последние нити, связавшие его с девчонкой.

Маруся не любила, когда ее называли малышкой. Ну что поделать, если природа обделила ее ростом и длинными ногами?! И это насмешливое обращение всегда коробило слух девушки. А сейчас из уст Рустама это слово прозвучало…. Очень нежно. Мягко. Журча и лаская слух.

Рус для Маруси всегда был грубым и неотесанным мужланом. Мордоворотом. Головорезом. Верзилой. Вышибалой. Неандертальцем.

А сейчас ей безумно нравились бархатистые нотки в его голосе.

Но Рус прав, нужно бежать, пока ее не хватились в доме. Да и Илья вот-вот зайдет за Марусей, чтобы прогуляться или посидеть на лавочке.

Нагашев смотрел, как Маруся удаляется от него. Пятится спиной назад, а сама глаз с него не сводит. И, что самое кайфовое, не боится его.

Уж Рус успел изучить характер Звериной. Не любит девочка делать то, что не хочет. Будет драться и язвить до победного. Выходит, хотела бы убежать от него, не позволила бы ему жадных объятий.

И эти мысли подняли настроение так, что кривоватая улыбка полезла на лицо. Что было весьма непривычно для Рустама. Отвык он как-то зубы скалить. Чтобы вот так, по-натуральному, естественно, от души.  

— Ты лучше отфутболь щегла, — негромко с завуалированной угрозой в голосе произнес Рустам.

— Какого? — удивилась Маруся, оступилась, ведь все еще пятилась назад, не сводя взгляда с высокой широкоплечей фигуры, но удержала равновесие.

А Рус, увидев, что девчонка пошатнулась, мигом рванул вперед, к ней. Перехватил тонкую ладонь, удержал. Мысленно чертыхнулся. Но не мог отказать себе в очередном жадном прикосновении.