Вспышки фотографов яркими волнами освещали подъезд каждый раз, когда прибывал очередной автомобиль. Но их усилия оказывались тщетными: прибывшие гости выходили из машин в элегантных вечерних нарядах, неизменным атрибутом которых были замысловатые карнавальные маски, скрывающие верхнюю часть лица.

Когда очередной лимузин плавно остановился у парадного подъезда, из него вышел высокий мужчина в безупречном чёрном смокинге и длинной накидке с капюшоном. Ветер всколыхнул её полы, и шёлковая подкладка цвета киновари ярко сверкнула во вспышках камер, очерчивая силуэт Эдварда Лэйка. Он на мгновение задержался, окинув взглядом пространство у особняка, и одной рукой слегка поправил чёрную маску с резным узором.

Эдвард обернулся к лимузину и подал руку своей спутнице. Изабель Картер, приняв его помощь, грациозно вышла из машины. Тонкая ткань её длинного вечернего платья с лёгким изумрудным блеском струилась вниз, очерчивая утончённый силуэт. Длинный чёрный плащ с зелёной шёлковой подкладкой завершал её образ, добавляя ему загадочности. Маска, инкрустированная разноцветными камнями, переливалась в свете вспышек. Она бросила на Эдварда короткий взгляд и едва заметно кивнула в знак готовности войти.

Проходя через широкие двери, Эдварду и Изабель показалось, что к ним обратились взгляды всех гостей. Глаза, скрытые за масками, следили за каждым новым участником бала, оценивая и изучая, стараясь понять, кто бы это мог быть и почему.

Эдварда охватило лёгкое напряжение: в лаборатории он чувствовал себя намного увереннее, чем на таких балах.

Изабель, уловив его состояние, слегка сжала его руку и шепнула с лёгкой улыбкой:

– Не волнуйся, у тебя на лице маска.

Эдвард посмотрел на неё и улыбнулся в ответ, чувствуя, как напряжение ослабевает.

Свет массивных хрустальных люстр наполнял зал особой, почти осязаемой яркостью. Казалось, каждый хрусталик отражался в блестящем мраморном полу, дробился на бесчисленные грани и возвращался назад, превращая холодный свет электрических ламп в ослепительный блеск. Этот блеск играл, оживляя весь зал, заставляя его пульсировать.

Камерный оркестр захлёстывал волнами венского вальса. Тут и там раздавался смех, и, если бы не отсутствие ёлки, можно было подумать, что пришло Рождество.

По залу неторопливо двигались гости, в большинстве своём облачённые в чёрные плащи с капюшонами. Подкладки их плащей переливались разными оттенками – глубоким зелёным, насыщенным синим, реже фиолетовым, но только две были алыми – одна из них принадлежала Эдварду.

Яркий красный цвет выделялся среди остальных, притягивая взгляды. Эдвард почувствовал, что, сам того не желая, оказался в центре внимания. Он заметил, как несколько гостей переглянулись, когда их взгляды скользнули по его алой подкладке.

Осматривая зал, Изабель с трудом находила знакомых среди гостей в масках и то и дело приветствовала их сдержанным взмахом руки. Те отвечали, поднимая бокалы с шампанским.

Два официанта, решив, что жесты Изабель обращены к ним, поспешили к ней, и уже через мгновение перед девушкой оказалась пара подносов с шампанским.

– Спасибо! – она улыбнулась, взяв один бокал.

Эдвард, сдержанно кивнув, взял бокал с другого подноса.

Поблагодарив официантов, Изабель и Эдвард двинулись дальше по залу.

Проходя мимо одной пары, Эдвард краем уха уловил приглушённый мужской голос:

– Говорят, МакКормика больше с нами нет.

– Сейчас не время и не место для таких разговоров, – быстро одёрнул его женский голос. – Но да… похоже, это правда.

Эдвард сделал вид, что не услышал, но заметил, как Изабель напряглась. Она поймала его взгляд и, понимая немой вопрос, слегка кивнула.