Эрни шел в сторону кухни. Он говорил, делая паузы после каждого слова, проговаривая все с максимальной четкостью и поглядывая в сторону комнаты с телевизором и Ронни.

– А все потому, что ни на Луне, ни здесь больше никого, блядь, не ждут! Простите мне слово «Луна».

Эрни подошел к Мелли, увидел ее при свете из окна и начал причитать снова:

– Посмотри на себя, ты тоже вся чумазая! Еще пару мазков грязи и можешь отращивать афро и мчаться в забегаловку Синего Джека петь джаз.

– Джек давно умер, папа.

Летнее зеленое платье Мелинды было все в грязи, часть попала на ее рыжие волосы, превратив их в подобие красной аризонской глины, а брызги грязи на фарфоровой коже смотрелись как не совсем здоровые веснушки или родовые пятна, которые хотелось потрогать, но было страшно, что это заразно.

Эрни очень громко промолчал, бросив в Мелинду взгляд, говоривший: «Я все знаю».

– Иди умойся во дворе и возьми что-нибудь из шкафа матери. Ходишь тут, как из окопа под Эльзасом.

Мелинда улыбнулась и протараторила, как солдат:

– Закончу здесь и все сделаю, сэр. Так точно, сэр.

Эрни выдохнул, бросив старческое «А-а-а-ай», махнул рукой и пошел в свою любимую часть дома – на крыльцо. Проходя мимо комнаты с Ронни, он безнадежным тоном спросил:

– Ну и? Эта хрень будет работать?

Ронни вертел антенну, пытаясь поймать сигнал, но на телевизоре были только серые волны, приправленные белым шумом.

– Пока не знаю, сэр. Звук точно есть, картинка плохая. Вытащу антенну на улицу, соединю проволокой, думаю, сигнал получше будет.

– Получше…

Эрни снова тяжело выдохнул и направился к своей обители спокойствия – любимому креслу на крыльце. Там он увидел Джея в белой майке, покрытой брызгами грязи, и в синих джинсах, также по колено в грязи. Он сидел в кресле покойной жены Эрни. Старик округлил глаза и, перебирая варианты того, что он сейчас выпалит, наградил внука таким смачным подзатыльником, что Джей вылетел из кресла и продолжил движение по ступенькам до самой земли. Эрни взглянул на Джея и, кивая головой, направился к своему креслу, что было ближе к краю крыльца. Он уже придумал, что скажет, поэтому расслабленно, на старческом выдохе спросил издевательским тоном:

– Ой, ты живой, что ли? Прости, что так слабо – возраст. Я хотел вдарить так, чтобы ты вылетел из этих грязных штанов, которыми засрал все кресло моей жены. Посмотри, все подушки в грязи. Теперь будешь сам все отстирывать и думать, как не повредить ткань. Надеюсь, теперь голова у тебя начнет работать.

Джей минуту приходил в себя, пока перед его глазами все мелькало. То, что говорил дед, он услышал, но как будто во сне. И, как и любой сон, который остался нерассказанным, слова моментально выветрились из головы Джея.

– Деда, за что?

– Ты или тупой, или глухой, видимо. Подушки засрал, не видишь? Или мне встать и натыкать тебя в них, как кота в обоссанную обувь?

Джей посмотрел на кресло, не вставая, цокнул, что-то пробормотал еле слышно и стал подниматься.

– Мог бы просто сказать…

– Мог бы просто не садиться. Хочешь сидеть на этом кресле – прояви уважение и надень чистое.

– Да, сэр.

Джей часто бывал в этом доме с матерью. Зная, какая дорожка ведет к дому, Мелинда всегда брала с собой дополнительную одежду для Джея, на случай если вдруг приходилось толкать машину. Джей неохотно пошел в дом переодеваться.

– Лицо и руки вымой… с мылом! – Крикнул Эрни вдогонку.

Старик сплюнул в чашку-плевалку и приступил к своему ритуалу: взгляд вдаль, короткий взгляд влево на пустое кресло и сворачивание самокрутки. Когда сигарета была готова, из дома вышел Джей, переодевшийся в ярко-красную футболку с цифрами «69» на груди и в синие шорты. Эрни затянулся, выкурив сразу половину сигареты и, выпуская дым, спросил: