Мы открыли саркофаг, и мгновенно у всех перехватило дыхание. Я, конечно, видел скелеты на парах по анатомии, но это зрелище все равно меня впечатлило. Некоторые кости сохранились достаточно хорошо, поэтому, к моему счастью, с выделением ДНК не должно возникнуть проблем. Игорь Николаевич уже позвонил в лабораторию и договорился, что сейчас мы перевезем в нее останки и я сразу начну свое исследование. Как ни странно, спать мне не хотелось, поэтому я с радостью согласился не откладывать дело на завтра.

Тем временем Вячеславу Григорьевичу удалось разобрать слова, найденные на крышке саркофага:

– Это «Merito certe sunt puniendae», – дрожащим голосом и с горящими глазами произнес историк.

– И что это означает? – задал вопрос один из коллег.

– Это означает, что человек, заключенный в этот саркофаг, заслуживал наказания, – с гордостью в голосе ответил Вячеслав Григорьевич. – Мы были правы! Кто бы там ни был, его закопали неслучайно.

Слова историка еще долго не выходили из моей головы. Что могло произойти с тем человеком? Почему он заслуживал наказания? Правда ли, что его приняли за демона или кого-то в этом роде? Связан ли он с моим сном и девушкой? Вопросов становилось все больше, и они не давали мне покоя по пути в лабораторию.

Работа с ДНК, выделенной из костей, заняла несколько дней. Затем я подготовил материал для определения нуклеотидной последовательности, по которой многое можно узнать о человеке на молекулярном уровне. Я отправил результаты в лучшую лабораторию Москвы для проведения анализа. Однако определение полного генома человека, жившего много лет назад, могло занять длительное время, поэтому нам оставалось только ждать.

Я нахожусь в каком-то доме. Пахнет сыростью. За окном темно. Я лежу на жесткой кровати, а рукой вожу по холодной деревянной стене, выложенной из бревен. Из-за темноты сложно осмотреться, и я вижу только стол, на котором стоит букет из полевых цветов, и две кровати: одна из них моя, другая – детская. На мне длинное платье для сна. Сорочка? Вроде это так называется. Я видела такие у бабушки и в старых фильмах. Мои волосы убраны в две тугие косы, которые достают до пояса. Вдруг я вздрагиваю, услышав плач ребенка, и подхожу к маленькой деревянной кроватке. Я беру малыша на руки и очень долго качаю, но он не перестает кричать. Мне становится страшно. Я не понимаю, что ему нужно, что я делаю не так. Вокруг так темно и холодно, что мне хочется куда-нибудь спрятаться, где тепло и светло, где никто не сможет меня найти. Ребенок плачет все сильнее, и этот крик, словно острие, врезается в мое сознание. Мне уже начинает казаться, что малыш никогда не успокоится. Но постепенно его плач переходит в гудок моего телефона. Это был сон.

Я открыла глаза, взглянула на время и резко подскочила от ужаса. Было уже шестнадцать часов, а я даже не собралась.

– Алло, – сонным голосом пробормотала я.

– Алинка, ты там спишь что ли? – удивленно спросила Наташка.

– Уже нет… – неуверенно ответила я.

– Все с тобой понятно. Через десять минут буду. Жди! – и подруга положила трубку.

Я встала с кровати, подошла к зеркалу и взглянула на себя. Лицо опухло, длинные светлые волосы спутались, под глазами красовались огромные темные круги. Вот он, результат чтения допоздна и непонятных снов. И как в таком виде я пойду на День рождения? Да еще и на День рождения к НЕМУ! Нужно срочно приводить себя в порядок!

Я поспешно отправилась в ванную. Сон никак не выходил из моей головы. Его мрачная атмосфера пробуждала во мне нехорошее предчувствие. Но я не хотела об этом думать. Я вымыла волосы, а холодная вода придала заряд бодрости. В это время раздался звонок в дверь. Пришла Наташка. Вместо приветствия она с порога прокричала: