Они неслись, не разбирая дороги и не оглядываясь назад. Только забежав в свое тайное убежище, и упав на кучку соломы, накрытой старым порванным одеялом, девочки позволили себе отдышаться. Убедившись, что погони нет, Вера обняла дрожащую сестру и сказала:

– Успокойся, сестренка, я с тобой.

Второй раз за свою недолгую жизнь дети остались один на один со злодейкой-судьбой. Единственный человек, которому они были нужны, погиб, оставив Веру и Нину сиротами при живом отце. Хотя назвать его так можно было с большим трудом.

Вера, вытащив руку из-под головы уснувшей сестры, тихо встала с импровизированной кровати, и подошла к маленькому окну, наполовину лишенному стекла. Что могла придумать в эту минуту семилетняя девочка, чтобы спасти себя и Нину? Но это нужно было сделать.

Внимание Веры привлек тусклый свет в одном из окон соседствующей церкви. Это было идеальное место, в котором отец Степан защитит их от чудовища, которое убило маму.

Улыбнувшись неожиданно пришедшей спасительной мысли, Вера растолкала дремлющую сестру. Когда Нина, непонимающим осоловелым взглядом из-под пушистых ресниц, посмотрела на Веру, та прошептала:

– Пойдем в церковь к отцу Степану. Помнишь его?

Нина, все еще с трудом возвращаясь в суровую реальность из сладкого небытия, все же смогла уловить ход мыслей Веры и кивнула. Она всегда была немногословной и нерешительной – полной противоположностью Веры. Да и внешне они были совсем не похожи друг на друга. Смуглая, с черными глазами, пухлыми губами и курносым носиком крепкая Вера была почти на пол головы выше своей тщедушной сестры – блондинки с огромными зелеными глазами, маленькими, вечно поджатыми губками, от чего они практически исчезали из виду. Жители деревни всегда провожали девочек удивленными взглядами и перешептывались вполголоса, особо не стесняясь малышек. Все недоумевали: ведь такими разными близнецы быть не должны. Но сестер совершенно не волновали пересуды и сплетни деревенских кумушек, проводящих свободное время за промыванием чужих, пусть даже детских, косточек. Только отец Степан всегда относился к детям без излишнего любопытства, ничем не выделяя их из толпы прихожан.

Поэтому, пробираясь вдоль темных зарослей акации, густо окружавшей высокое строение, девочки уже рисовали в своем воображении, как пожалеет их старый священник, приютит в церкви и прогонит прочь отца-убийцу, явившегося в ночи за дочерями.

Вере достаточно долго пришлось стучать в высокую дверь церкви прежде, чем она практически бесшумно отворилась. Освещаемый неярким огоньком свечи, прыгающим во все стороны из-за ветра, ворвавшегося внутрь, отец Степан стоял на пороге и с тревогой вглядывался в ночную тишь.

– Мы здесь, батюшка, – прошептала Вера. – Можно мы войдем?

Не дождавшись ответа, она юркнула в щель между стеной и стариком, таща, чуть ли не волоком, совсем присмиревшую Нину.

Отец Степан оглянулся, внимательно посмотрел на стоящих посреди зала детей, грустно вздохнул и закрыл дверь.

– Я знал, что рано или поздно вы вернетесь сюда, – произнес он. – Рассказывайте.

Решительность Веры значительно поубавилась, но отступать было не куда. Она подняла голову и ответила:

– Мама умерла. Можно нам пожить здесь?

Священник перекрестился и спросил:

– Разве она была больна? В прошлую субботу на службе Анна выглядела вполне здоровой. Если не считать синяка на лице.

Его взгляд стал суровым. Он столько раз в беседе пытался вразумить Федора, но постоянно натыкался на отчуждение в непроницаемых серых глазах.

Нина тихо заплакала при упоминании об Анне. Перед глазами вновь возникла страшная картина сегодняшнего дня. А Вера, погладив сестру по голове, с трудом сдерживаясь, чтобы не вторить ей, ответила: