– Что там, батюшка? – заискивающе пробормотала Агафья. – Небось, прихожане чего-то съестного передали?

Ее рот расплылся в довольной улыбке, предвкушающей пир для необъятного живота. Но ответ отца Степана стал для нее полной неожиданностью.

– Позаботься о похоронах и панихиде, Агафья. Да скажи внучку своему Василию, чтобы сбегал до Макара Петровича, участкового. Пусть позовет сюда.

– Да что случилось-то? – бабка свернула пухлые ладони в кулачки на груди. – Кто помер? Али убили? – она боязливо перекрестилась, невольно озираясь по сторонам в поисках возможного преступника.

Священник с трудом поднялся на ноги и, молча кивнул головой в сторону своей ноши. Агафья, немного потоптавшись на месте, обуреваемая любопытством, не смогла ему противостоять и подошла ближе. Рука дрожала, когда женщина несмело протянула ее вперед и, переведя дух, откинула крышку корзины.

– Ах, батюшки мои! – одними только губами произнесла бабка, и ее лицо покрылось бледно-желтыми пятнами.

В следующую секунду она уже лежала возле корзинки, чуть не опрокинув ее при падении. Старик горестно вздохнул, коря себя за то, что не подготовил Агафью к ожидавшему ее зрелищу. Присев на корточки, он энергично похлопал бабку по щекам, стараясь привести в чувство.

Она застонала и медленно открыла глаза. Ошалело оглядевшись вокруг, Агафья на удивление быстро вскочила, отряхнула платье и сердито посмотрела на отца Степана.

– Откуда вы принесли… их?

Отец Степан, не углубляясь в дебри, вкратце рассказал обо всем, что знал сам о своей находке. Бабка Агафья, не перебивая, что было на нее совсем не похоже, выслушала все с самым серьезным видом, на который только была способна. На повторную просьбу позвать участкового, она, с видом знатока своего дела, уверенно сказала:

– От Макара проку чуть. Сами во всем разберемся. А потом ему докладём… доложём… Расскажем.

Она махнула рукой, досадуя на свою неграмотность и косноязычие. Отец Степан спорить не стал. Агафья знала все и обо всех в их маленькой деревушке. Скрыть от нее что-то было делом практически невыполнимым. Поэтому, доверив ей расследование этого странного дела, он явно не прогадал.

– С чего начнем? – только и спросил он.

Агафья хитро прищурилась, пожевала губы и ответила, довольная безоговорочным согласием священника:

– Как в кино показывают – с осмотра улик!

С этими словами, многозначительно подняв указательный палец, бабка, все еще с опаской, склонилась над телами детей. Бормотания и тихие возгласы так и слетали с ее губ, пока она трогала выстилавшее дно корзины одеяло, разглядывала умиротворенные лица младенцев и их одежду, выглядывавшую из-под отогнутого края одеяла.

– Ну, что скажешь? – не выдержал отец Степан.

– Ишь, какой вы нетерпеливый! – ухмыльнулась бабка, откровенно наслаждаясь минутным триумфом. – Младенчикам не больше недели. Одеты очень хорошо. Да и корзиночку смастерили добротно.

Она театрально замолчала, словно надеялась на бурные овации. Не дождавшись их, она, слегка погрустнев, продолжила:

– На этой неделе разродилась только Машка, дочка купца. На прошлой – Митрофановна. Но у Машки один мальчишка родился, а у Митрофановны – снова мертвый.

Отец Степан не очень понимал, к чему клонит бабка, но старался не перебивать и внимательно слушать. Агафья же вошла в роль сыщика и, заложив руки за спину, уже третий раз обходила корзину.

– Двойни у нас в деревне отродясь не было. Так чьи же это дети?

«Агата Кристи» очевидно зашла в тупик. Но, поймав разочарованный взгляд священника, тут же продолжила, словно ее внезапно осенило:

– Заезжие люди бросили детей на болоте. Уже мертвых.