– Ты шутишь, да? – усмехнулся я.

– Миссис Купер призналась, что у нее возникло немало трудностей с твоей дочерью. Девочка несговорчива, ей нужно воспитание.

– Характер Олив никого здесь не касается, – рыкнул я.

– Ошибаешься. Нам и так сложно не допускать, чтобы выходки твоего брата выставили нас в плохом свете. Не хочу, чтобы пришлось оправдывать еще и невежество ребенка. На мне лежит моральное обязательство защищать доброе имя этой семьи.

– Тогда позаботься о Лэньонах.

– Твоя мать была моей сестрой, – напомнила она.

– Девушка не может жить со мной, – повторил я, надеясь покончить с этим вопросом.

– Доунхилл большой, ты без труда найдешь для нее комнату, – добавила Кэтрин, будто решение уже принято.

– Ни за что!

Она склонила голову набок, и на ее лице появилась злая улыбка.

– Тебе напомнить, что всего месяц назад я разрешила организовать прием в моем поместье? Я тогда безоговорочно согласилась.

– Ты поступила так не из духа альтруизма, – возразил я. – Ты заключила там сделку. Иначе сомневаюсь, что они попросили бы тебя привести своих неудачников в MoMA.

– Не груби! – упрекнула тетя. – Девушка приедет чуть больше чем через месяц.

Никто не в силах заставить Кэтрин передумать, так что резиденцию я покинул в гневе.

– Приезд этой незнакомки может стать проблемой, – пробормотал я, хватаясь за волосы.

– Да, это так.

Я резко повернулся. Из-за угла вышел Джулиан: взъерошенный, небритый, под глазами мешки.

– Доунхилл – не место для чужаков, – напомнил он.

– Что ты здесь делаешь?

– Я тоже рад тебя видеть, брат, – сверкнув улыбкой, он похлопал меня по плечу.

– Ты теперь подсматриваешь?

Похоже, он слышал все, даже то, что мы говорили о нем.

– Мне нравится слушать, это другое, – уточнил он, проходя мимо меня. – Кэтрин поставила тебя в неловкое положение. Если бы я был там, она бы себе этого не позволила. Она знает, что я бы послал ее на хер, даже не дав времени открыть свой маленький ротик.

– Почему же тогда ты не зашел? – хмыкнул я.

– Не хотел усугублять ситуацию.

Я вздохнул.

– Где ты был?

– Где-то… – он осмотрелся.

– Где?

– Ты не знаешь?

– Иначе я бы не спрашивал.

Джулиан улыбнулся и перевел взгляд на резиденцию. Он всегда ненавидел пышность этого места, но что-то все же его привлекало.

– Рано или поздно эта гарпия узнает, что именно ты исправил то, что натворил ее муж.

– Это не твое дело.

– А вот девушка… да. Доунхилл – место, полное тайн.

Я сжал кулаки и прорычал:

– Держись от нее подальше.

– Не могу, ведь речь идет о моей племяннице, – хмыкнул Джулиан.

– Я не буду повторять.

– Я только понаблюдаю, – сказал он на прощание.

– Куда ты идешь? – крикнул я.

– Домой.

Его дом – Доунхилл-Хаус. Черт возьми!

Я перевела взгляд в окно: несмотря на вечер, все еще ярко светило солнце. Небо настолько голубое, что казалось, его нарисовали акриловой краской, на горизонте – ни одного облачка.

Милан – не самый роскошный город Италии, но в нем есть невероятно красивые зеленые зоны, особенно в некоторых престижных районах, где инфраструктуру реорганизовали в пользу природных пространств.

Взгляд задержался на здании напротив, от которого пару недель назад убрали строительные леса. Мраморный фасад отреставрировали, и теперь в нем отражался свет, как в зеркале. Отблески попадали в квартиру и бегали по отполированному паркету. Я проследила за ними и задержалась на морде Оливера – французский бульдог мирно спал на полу, посапывая. Я улыбнулась – всегда хотела собаку. Надеюсь, однажды смогу себе ее позволить. У животных есть уникальная особенность – они общаются лучше, чем люди. И они верные.

Легкий ветерок заглянул в комнату, пошевелил льняные шторы, белые, как лист бумаги, и я переключила внимание на Матильду. Она уже двадцать минут в религиозном молчании смотрела на пустой лист, склонив голову над тетрадью. Я дала ей практическое задание придумать историю из своего школьного дня, чтобы потренировать навыки описания. Учительница итальянского языка пожаловалась родителям на то, что девочка излишне «телеграфична» – ее сочинения едва занимали страницу. Миссия «исправить ситуацию» легла на меня.