В душе Риммы Васильевны беспощадно боролись два диаметрально противоположных чувства: генетически запрограммированная любовь к внуку и биологически оправданная тяга к Ромику.
Проводив Вику в ночь, Римма Васильевна и Глебушка улеглись спать. Женщина долго еще мяла подушку, разворачивая ее под разными углами и ворочаясь с боку на бок, не имея возможности определить приоритетную для себя жизненную позицию в вопросе выбора между близкими ей людьми.
«Господь управит…», – решила изможденная думками женщина и забылась тревожным сном. Господь, в том, что касалось бытия активной пенсионерки, проявлял исключительную фантазию и изобретательность. Чего, чего, а скучать он ей не давал, периодически подкидывая такие реалии, что хоть книги пиши.
Пожар
Среди ночи Римма Васильевна очнулась и уставилась в окно. Небо с Гришкиной стороны озарилось яркими всполохами. До рассвета было еще далеко, да и солнце по утрам светило в противоположное, восточное окно.
Из этого, западного, обычно, можно было любоваться красочным закатом. Запах гари и специфический треск проникали в комнату через открытую форточку.
«Пожар!!!» – Римма Васильевна, на ходу застегивая халатик, вылетела на улицу.
Перед домом инвалида и в самом дворе собралось немало народа. Люди, выстроившись в цепочку, передавая друг другу ведра с водой, заливали языки пламени, упрямо продолжавшие лизать небольшой сарайчик на заднем дворе. Сам инвалид, с обугленной бородой и дымящимися колесами, на своей коляске, разъезжал среди добровольцев пожаротушения, призывая энергичнее спасать его имущество.
Ромик был, естественно, на первой линии огня. Он закидывал его песком, орудуя подборной лопатой. Среди снующих людей с ведрами, женщина заметила собственного внука в шортах и йога Леху в гнизменных синих трусах, он боролся с расползающимся огнем, используя огородную лейку.
Медицина тоже не дремала: Кристинкино авто стояло на противоположной стороне улицы. Сама спасательница курила около забора, на низком старте, наблюдая за происходящим. Наряд ее был экстремален, даже для столь форсмажорной ситуации.
Дантистка, видимо, во время гонга, приглашающего на пожар, то ли одевалась, то ли раздевалась. Часть элементов ее гардероба имели место быть, остальные, логически напрашивающиеся, отсутствовали напрочь. От конфуза в обществе, зубного врача, спасала только удивительная способность последней, предельно естественно и эффектно преподносить себя в любом весьма дерзком образе.
Пожар понемногу сходил на нет, подошел внук Глебушка.
– Вот это квест, – он провел рукой в саже по крепкому ежику упругих волос, обрамляющих нордический череп.
– Глебушка, ты не поранился? – Римма Васильевна внимательно осмотрела тело внука, частично прикрытое шортами, прыгая вокруг него как бульонная курица. Несколько ссадин и небольших ожогов на шикарной шкурке внука требовали медицинского вмешательства.
Не заставляющая себя долго ждать ни при каких обстоятельствах, Кристинка, с чемоданчиком в руках, казалось одним прыжком перемахнула через забор, моментально представ перед травмированным, в своем экстремальном одеянии. У парня то ли от дыма, то ли, от стомотологических прелестей голова пошла кругом.
Докторица быстро обработала царапины, даже оттерла сажу на мускулистом теле парня и с интересом уставилась на него как председатель колхоза на племенного жеребца во время посещения сельскохозяйственной выставки.
«Даже не думай», – нервно проговорила Римма Васильевна, уловив ее предельно заинтересованный взгляд и заслонила своим телом племенного внучка. Дантистка еще раз внимательно взглянула на студента, хищно лязгнула челюстями и спокойно произнесла: