– Ну что ты заладила: «больше месяца, больше месяца…»! Какое сегодня число?

– А то ты сам не знаешь – двадцать шестое апреля, – она показала пальцем на календарь.

Для полковника Анисимова всё вдруг сложилось в одну картину: дата на календаре в кабинете, дата на записке, апрельская погода, домашний календарь, Вовка за телевизором… Да что же это делается? Что же у него с головой? Он достал из бумажника записку. «Завтра 27.04.1996, 18:47» Похоже, эта записка предназначена ему. Если сегодня двадцать шестое апреля, то завтра, двадцать седьмого апреля в 18:47 он должен быть на Симферопольском бульваре. Наверно, это ключ ко всему. Но прежде надо посмотреть кассету.

Сергей Петрович знал, что полковник его не подведёт. Ещё перед тем, как усыплять его и переносить с помощью портала на два месяца назад, он в 4D видел, что тот прибудет вовремя. Но ему самому надо будет как следует подготовиться.

На следующий день Михаил Викторович Фейгельман после работы спешил к себе домой. Он любил пройтись от метро пешком, подышать свежим воздухом, Тем более погодка была весенняя, природа оживала после долгой зимы. На газонах проклюнулась первая трава, а на деревьях появились первые изумрудные листочки. Настроение у него было отличное, хотя и было жалко отданных уникальных материалов. Но это ничего! Главное, что все основные данные остались у него в голове! Ему не надо заглядывать в свои записи, чтобы довести до конца свою теорию! Жизнь важнее! Как там сказал Сергей Петрович? Надо дождаться 2014-го года? Если надо, он готов ждать эти восемнадцать лет и даже больше! Тем более, что вряд ли Сергей Петрович совсем их бросит. А за эти годы много что можно сделать!

Он пробежал по асфальтовому тротуару Варшавского шоссе и свернул направо, в сквер. Это было его любимое место гуляния. У скамеек было пусто, вся активная жизнь была дальше: у детской и спортивной площадок. До дома оставалось пройти совсем немного, можно было не торопиться. Внезапно его окликнули. Михаил Викторович увидел того самого человека, который представлялся ему сотрудником ГБ и предлагал взять у него сверхпроводящие материалы на временное хранение. Сердце неожиданно ёкнуло и как будто остановилось, чтобы потом забиться с удвоенной силой! Опять Михаилу Викторовичу стало очень страшно! Почему-то вспомнилось детство, мама и отец, учёба в Университете, жена, дети… Господи, они-то, в чём виноваты?

«Сотрудник ГБ» что-то сказал ему и ободряюще улыбнулся. Может, он зря перепугался? Надо просто срочно объяснить товарищу, что проблемы больше нет, материалы возвращены заказчику под расписку. То есть они больше этой проблемой не занимаются. Они присели на скамейку, мимо которой проходили, и Михаил Викторович достал из своего дипломата ту самую расписку. Он не знал, что в живых его оставлять не собираются. Принцип «Он слишком много знал» никто не отменял. «Сотрудник ГБ» внимательно прочитал расписку и осторожно огляделся, не поворачивая головы. За ними никто не следил. Он встал со скамейки и протянул своему собеседнику руку для рукопожатия. Это должно было отвлечь внимание жертвы и внимание возможных наблюдателей. Никто не знал, что левой рукой убийца владел не хуже, чем правой. Ну, всё, осталось сделать ещё одно движение, и острая, как бритва, заточка плавно войдёт жертве между рёбер и пригвоздит её к спинке скамьи. Его смерть будет лёгкой и незаметной. Киллер не был садистом и не испытывал от убийств удовольствия. Это просто работа, ничего личного.

Полковник Анисимов видел, что сейчас должно произойти, и знал, что не успеет, он был пока ещё слишком далеко. Он видел, как убийца пожал руку своей жертве и видел, как блеснул клинок в его другой руке. Как там, в записке: «Не опоздайте и не спугните!» Проклятая пробка на Варшавке! Он всё-таки опоздал!