Тяжело вздохнув, я сообразила, что отрывать свой зад от этой телеги всё-таки придётся.

Есть такое страшное слово: "надо"!

Спрыгнув на землю, качнулась. В голове загудело и перед глазами замельтешили чёрные мушки.

Никогда ещё я так много как сегодня не ходила. Ноги гудели с непривычки.

— А она у тебя точно здоровая? — амбал приподнял густую смоляную бровь. — Нам инфекции на корабле не нужны. Медицинский отсек у нас... 

— У вас его нет, — резко перебила я его. — Но возможно есть мед капсула, которую один из вас намерен использовать как койка-место.

— Э-э-э, — он слехка завис.

Создалось впечатление, что в этом здоровом теле, может быть, и здоровый дух, но весьма скудное количество серого вещества.

Пришлось всё ему разжевать:

— На вашем судёнышке явно переварена обшивка. Вы укрепили дно и заднюю часть за ядром. Линии швов приподняты и асимметричны, вывод здесь можно сделать только один — вы увеличили трюм за счёт жилищных отсеков. В кораблях такого класса сверху идут каюты экипажа, снизу медицинский и пищевой отсек. Вот их у вас и нет. Убрали. Но питаться как-то нужно. Так что предполагаю, что последние две каюты верхнего отсека отданы под столовую и кухню, на которой ещё и хранятся запасы. Вас трое, но вы берёте пассажиров. Значит, как минимум один из вас во время перелёта будет спать в кресле пилота, а второй — в мед капсуле. 

— Откуда эта дамочка всё это знает? — здоровяк обернулся к доку.

— Как откуда? — Маркус улыбнулся. — Сказала же, швы у вас асимметричны.

— И чё?

— Могу и про трюм рассказать, — улыбнулась я.

Он не ответил, развернулся и исчез. Мы последовали за его тенью, маячащей впереди.

Ну, всё как я и сказала.

Три каюты для пассажиров. Одна каюта капитана, мед капсула прямо на мостике и широкое кресло пилота. 

На нём восседала молодая черноволосая женщина на вид целая и невредимая. Железок в ней я не обнаружила. Чего это она не ходит?  Но стоило мне перевести взгляд на капитана, так в глазах потемнело. 

Таких, как он, проще назвать киборгом, чем человеком.

Правая рука, обе ноги не просто под титановыми пластинами, но явно частично искусственны. На груди через свободную чёрную майку проглядывалась пластина, закрывающая первые два ребра.
Но лицо. Суровый, да. Хмурый. Взгляд цепкий, в чёрных глазах душу потерять можно. 

Не обращая на меня ни малейшего внимания, он уставился оценивающе на Маркуса. 

— Вы опоздали, я не люблю непунктуальных людей, — о его голос внешности не уступал. Хриплый низкий бас. У меня аж мурашки по коже побежали.

Я вдруг ощутила, что рядом мужчина. Не вот эти лощёные напомаженные папочкины припевалы. Не безликие охранники, стриженные под ёжика. А настоящий мужчина в полном смысле этого слова.

Не друг, как док.

Не претендент на дополнительную порцию питательного бульона, как Друз.

Не амбал-тугодум, как этот самый Дик.

Нет, он ощущался по-иному. Смущал и выводил на ранее неизвестные мне эмоции.

Это настолько напугало, что я позорно сделала шаг назад и предпочла остаться за узкой спиной Друза.

— Капитан, а мы сюда пришли не для того, чтобы вы нас любили. Вы что-то путаете, — да Маркус остался верен себе.

— Договор был...

— ... на девять, — закончил за него док.

— Ещё я не люблю, когда меня перебивают, — зарычал он.

Ух, какой грозный! 

— Айзек, ну чего ты, — девушка развернула кресло и мягко коснулась его ладони. И вот теперь я увидела, что с ней не так. Вдоль её ног через ткань штанов проступали пластины экзоскелета. Паралич нижних конечностей. Чуть подавшись вперёд, я заметила и дощечку на магнитной основе, на которой она сидела. 

Значит, не ходит, но летает. В буквальном смысле.