– Соня, что с твоим настроением? Почему ты так агрессивно реагируешь на мое замечание? Что-то случилось?

– Нет, ничего не случилось.

– Просто этим вечером ты не похожа сама на себя, и это меня тревожит. Платье, действительно, сидит идеально, но в нем ты выглядишь вульгарно. Прости, ребенок, но ты в нем как шлюха.

– Мама! Я взрослая, и имею право быть шлюхой! Имею право быть легкодоступной! Я живая, мама! Мне хочется любить, мне хочется быть любимой.

– Легкодоступность и любовь это разные вещи. Ты молода, умна, и прекрасна. Будет в твоей жизни и настоящая любовь, и страсть. Всему свое время.

– Но я не хочу потом, я хочу сейчас!

– И ты действительно к этому готова? Готова лечь под человека, который через несколько дней не вспомнит твоего имени? Готова стать одной из многих? Готова переступить через гордость ради одноразовой встречи? Это для него ты так вырядилась? Хм, Вадим Андреевич… Видела я его. Признаю – хорош. Высокий, статный, красивый. Такие мужчины быстро изнашиваются. Быстро стареют. Такие, как он, не умеют ценить женщин. Они не знают, что такое настоящая любовь.

Соня устало опустилась у ног матери и положила голову ей на колени.

– Соня, ты никогда не была бунтаркой. И сейчас тебе не надо ничего доказывать. Поверь, ребенок, через несколько дней ты уедешь к тете в Сочи и забудешь об этом человеке. Милена ждет свою любимую племянницу и уже считает не только дни, но и часы до твоего приезда.

При воспоминании о тете лицо девушки озарилось улыбкой. Милена, и только Милена, и никаких теть, была из породы тех людей, которых называли "живчиками". Всегда активная, неунывающая, современная. Она была в курсе всех последних событий, начиная от моды и заканчивая культурой и спортом. Но главной ее страстью было кафе-кондитерская: небольшое, но очень красивое и уютное. Оно утопало в цветах, а стены были расписаны красивыми граффити. Туристы часто фотографировались на его фоне и восхищались выпечкой гостеприимной хозяйки.

С юношеских лет Соня ездила к тете и проводила там целое лето. Там она помогала Милене: была часто на выпечке, или работала в зале официанткой. Никакого алкоголя, зато куча детворы и взрослых сладкоежек. Соня даже не заметила, как прикипела к кафе душою, а выпечка, да, и вся кухня, доставляли ей настоящее удовольствие. Последнее время Соня часто подумывала поступить на курсы поваров или кондитеров.

Людмила Николаевна ласково гладила дочь по голове, когда в комнату вошел Валерий Алексеевич. Он растерянно уставился на полуобнаженною дочь, но уловив взгляд жены, сделал вид, что ничего необычного не увидел. Он сел в кресло и развернул журнал.

– А что у нас сегодня на ужин? – отец хитро покосился на мать.

– Надо пойти на кухню и посмотреть. Кое-кто из нас сегодня окончил ВУЗ. Есть повод отпраздновать это. Кто "за"?

Валерий Алексеевич и Соня подняли вверх обе руки.

– Тогда марш переодеваться, мыть руки, и за стол! – Людмила Николаевна грациозно встала и прошла на кухню.

– Королева, – прошептал отец, провожая супругу ласковым взглядом.

Соня улыбнулась и помчалась в комнату переодеваться. Через несколько минут она уже спускалась по лестнице без макияжа и в спортивном костюме.

" Вот я дура! Мои родители приготовили праздничный ужин, а я хотела променять все на какого-то бабника".

В кармане зазвонил телефон.

– Да? Нет, девчонки, я не приду. Появились неотложные дела. Да, решить их надо именно сегодня. Нет, позже подъехать не получиться. Кто? Вадим Андреевич? И что? Да, мне все равно, что он пришел с красивой девицей. Да, я в норме. Да, я серьезно. Мне абсолютно все равно с кем встречается этот человек. Я не хотела иметь с ним ничего общего, когда училась, а сейчас и подавно он мне не интересен. Ладно, девчонки, до завтра. Извините, меня ждут, – чтобы избежать дальнейших расспросов, Соня отключила телефон. Девушка замерла на полпути, в душе были смятение и разочарование. Она перевела дыхание и направилась в кухню.