– Спасибо... вам, – говорю несмело, останавливаясь рядом с Вовой. Смотрю на него сверху вниз. Глотаю ком, сжимающий горло. Притворяюсь, что мы практически незнакомцы. Не знаю почему, но интуиция подсказывает, что так надо. Вова смотрит на меня пристально. Тоже так, словно мы едва знакомы, – что вступились за меня и пытались спасти, – добавляю тихо.

– Не за что, – отвечает хриплым голосом. Таким родным. И только я понимаю, что значит эта хрипотца. Она только для меня. Только мне. Проникает под кожу, вызывая волну мурашек на голове. – Главное, что теперь вы в безопасности, – акцентирует внимание на последних словах так, чтобы только я поняла их суть. Подыгрывает мне, тоже обращаясь на «вы».

– А вы? – спрашиваю. Не знаю, что хочу от него услышать. Но я хочу понять есть ли выход из этой ситуации. Я не хочу, чтобы его посадили. Не хочу, чтобы он умер. Я хочу, чтобы мы были вместе. Я действительно словно волчица, дикая, озлобленная, стремящаяся прежде всего вернуть своего зверя. Единственного на всю жизнь, свою истинную пару.

– Со мной тоже всё будет хорошо. А с вашей помощью преступники будут наказаны. Вы обязаны рассказать обо всём, что видели тогда в своём доме.

Рассказать? Рассказать о том, что он в составе четвёрки собственными руками убил мою семью? С какой стати он хочет, чтобы я об этом сказала? Что он задумал?

Или на самом деле ничего? Я не понимаю…

– Но я... не видела, – удивляюсь собственной мысли, внезапно вспыхнувшей в голове. На меня снизошло озарение. – Я кое-что слышала, но я не уверена, что именно, – продолжаю шёпотом.

А что я видела тогда, в день, когда потеряла свою семью? Видела четырёх мужчин с оружием. Видела Вову, как он целился. Видела мёртвых родных. Но я не видела самого главного: я не видела, кто именно нажал на курок. Я только слышала выстрел. Так о чём же я должна свидетельствовать? О своих догадках?

Как я до сих пор не поняла этого, не сопоставила факты? А вдруг это не он убийца? Вдруг он ни в чем не виноват? А я мучила себя и его. Конечно, на невинную жертву обстоятельств он не тянет, но если стрелял не он, это меняет абсолютно всё. Моё сердце можно будет собрать, и мне не придётся дальше мучить себя и выедать мозг ложечкой за то, что влюбилась в убийцу своих родственников. Эмоциональные качели вдруг останавливаются. Они теряют свой смысл вместе с тем, как моя ненависть теряет почву.

Почему он ничего не сказал? Почему ни разу не возразил мне, когда я его обвиняла? Новый поток сомнений охватывает разум и сердце чёрной паутиной. Так он виновен или нет?..

– Тебе не показалось. Ты знаешь правду, – говорит Вова. Давит на меня своим мрачным взглядом. Давит словами и уверенностью в голосе. Неужели он хочет, чтобы я его сдала? Он так настаивает, что я начинаю сомневаться ещё больше.

– Хватит. Пойдём, – следователь застаёт меня врасплох. Не услышала, как он подошёл. – Врач скоро будет.

Понимаю, что задерживаться дольше – чревато. Я и так странно себя веду. И разговор наш подозрительно выглядит, не сомневаюсь. Поэтому опускаю взгляд и иду за следователем. Не оглядываясь, не останавливаясь, хотя и очень хочется. Каждый шаг от него – будто шаг в пропасть. Снова нехорошее предчувствие сжимает сердце стальными тисками, но я заставляю себя решительно идти вперёд.

Следователь проводит меня к одному из множества кабинетов участка, внешне ничем не отличающихся, кроме номеров и вывесок с фамилиями и званиями, и исчезает за дверью, попросив минутку подождать. Быстро возвращается и приглашает меня зайти внутрь, а сам уходит.

Захожу и вижу перед собой типичного мента, иначе не скажешь. Наглое, пренебрежительное выражение лица, взгляд глаз-щёлочек, пытающихся проникнуть в голову и изъять оттуда все необходимые данные. Противный, неприятный человек. При взгляде на него сомнения не просто растут, они лавиной накрывают меня с головой. Он не то что не вызывает доверия, а сносит его на корню.