– Давай пропустим все грязные словечки, что вертятся у тебя на языке. Я лишь хотел сказать, что розовый цвет невыгодно подчеркивает воспаленные глаза.

– А явился ты сюда, чтобы справиться о моем здоровье? – съязвила Джессика.

Кристофер задрал голову и выдохнул облачко пара. Затем серые глаза устремились на дверь.

– Может, поболтаем внутри? Впустишь?

Джессика открыла рот, чтобы послать его куда подальше и желательно навсегда, однако сил препираться у нее не осталось, и холод забирал последнее желание это делать. Она решила, что кружка горячего кофе взбодрит ум и принесет ему ясность.

– Хорошо. Но так и знай, выкинешь какой-нибудь фокус, и… – Джессика не нашла подходящей расправы, чтобы озвучить ее вслух, и лишь погрозила пальцем.

Не дожидаясь реакции, она зашагала по лестнице и не заметила, как Кристофер скорчил рычащую рожу за ее спиной.

– Разувайся! – скомандовала она на входе.

Кристофер не растерялся, стянул с себя ботинки, поставил их вместе и заботливо выровнял носки. Джессика фыркнула, осознав, что Бейса забавляют ее просьбы, и указала на коридор.

– Гостиная прямо и направо, сразу после кухни. Я сейчас. – Сама она стянула пальто и забросила подальше в чулан, намереваясь завтра же от него избавиться.

Кристофер прошел в гостиную и остановился у каминной полки с фотографиями. Джессика задержалась на мгновение, чтобы подглядеть. Ведь люди, когда их не замечают, ведут себя искренне. Кристофер выглядел, как английский аристократ – с прямой осанкой и сложенными за спиной руками, он легко покачивался из стороны в сторону, изучая фотографии. По рукам пробежали мурашки, как бывало всякий раз, когда кто-то брал ее вещи. Растерев предплечья, Джессика направилась в столовую и на ходу предупредила:

– В доме мало вещей. Задумаешь что-то спереть, я сразу замечу.

Вслед раздался бархатистый смех, и Джессика улыбнулась. Вопреки всему, ей было спокойно. Она включила кофемашину, выбрала две кружки вместо одной, и, пока кофейник наполнялся ароматной жижей, взглянула в зеркальную дверцу микроволновки. Кристофер не соврал, голубые глаза в ярко-розовой окантовке век смотрелись жутко.

Когда Джессика вошла в гостиную, Кристофер сидел на диване и задумчиво сверлил взглядом стену.

– Я решила, что кофе нам обоим не помешает, – сказала она и поставила кружки на стол.

– У тебя уютно, – отозвался Кристофер.

Джессика обвела взглядом комнату, из-за которой выбрала именно этот дом. В ней не было ничего лишнего – угловой диван цвета топленого масла расположился у правой стены напротив камина. Ближе к очагу она поставила два кресла, в которых любила читать или разглядывать фотографии, вытянув ноги. Когда она впервые встретилась с владельцем, агент обратил ее внимание на люстру в стиле барокко из богемского хрусталя, которая отражалась в зеркале над каминной полкой и сотнями бликов рассеивалась вокруг. Она бы, может, и поверила, но хозяин дома в растянутых клетчатых штанах и вьетнамках вряд ли был ценителем антиквариата. И все же нашлось кое-что, что влюбило ее с первых секунд. Старый паркет из ореха, выложенный елочкой. В некоторых местах от шагов он тихонько трещал, и этот треск создавал домашний уют. И Кристофер тоже его почувствовал.

Заметив на полу несколько книг, Джессика смутилась и поспешила поднять их.

– Если думаешь, что мне нужны твои учебники, то не волнуйся. Я не интересуюсь фотографией в этом смысле слова. – Он откинулся на спинку дивана и пригубил кофе.

– Ближе к делу, – отрезала она и поставила книги на полку.

Кристофер облизнул молочную пенку с верхней губы и спросил:

– Что скажешь, если я предложу тебе сделку?