– Будет ходить в нашу приходскую школу, – ответила Мэри-Мэг. – К сожалению, возить ее через весь город в нынешнюю школу мы не сможем. Но и наша приходская школа дает вполне приличное образование. Если эта девочка действительно так умна и способна, как рассказывает моя кузина, то проблем у нее не возникнет. Давайте для начала с ней познакомимся. Может случиться и так, что ни мы ей не понравимся, ни она нам.

С этим все согласились, и, торопливо вымыв за собой посуду, разошлись по своим делам. Мать Мэри-Мэг проверила почту, заказала для монастыря продукты на неделю на оптовой базе, чтобы вышло дешевле, а затем позвонила Джейн:

– На общем собрании мы решили, что для начала надо с ней познакомиться. По-моему, вполне разумно. Может, девочка не захочет жить среди монашек в монастыре. Решит, что лучше уж в интернат.

– Но вы с сестрами готовы ее принять? – с надеждой спросила Джейн.

– Пусть поживет у нас несколько месяцев.

– Я сообщу Биллу. Спасибо, ты просто святая! – воскликнула Джейн, и ее кузина рассмеялась.

– Вовсе нет! До того как попала сюда, знаешь ли, я вела далеко не святую жизнь! Просто хочу помочь сиротке. Билл сможет привезти ее сюда сегодня вечером?

– Мы постараемся.

– Завтра вечером у нас занятия в вечерней школе, а на выходных здесь всегда слишком шумно. Так что лучше всего познакомиться сегодня.

– Я скажу Биллу.

– Пусть приезжают к ужину, к шести часам.

Тепло попрощавшись с кузиной, Джейн позвонила мужу на работу, рассказала об их плане и попросила: если Алекс не откажется от жизни в монастыре, привезти ее туда сегодня к шести часам.

Билл заехал к Алекс домой после школы и сообщил об этом. Не умолчал и о том, что это единственная альтернатива интернату, какую они с женой смогли придумать.

– В монастыре? С монахинями? – в изумлении переспросила Алекс. Они с отцом порой ходили в церковь, но особенно религиозными не были. – Они захотят, чтобы я тоже стала монахиней?

Билл невольно рассмеялся, хотя понял ее опасения:

– Вряд ли! Сколько я знаю кузину своей жены, навязывать тебе веру или тем более монашеские обеты она точно не станет. Она предложила это, чтобы помочь тебе. Монахини вообще не будут особенно тебя трогать: дел у них по горло, все работают, кто в католических школах, кто в больницах, а по вечерам у них занятия. Полагаю, они захотят, чтобы ты ходила в местную приходскую школу, хорошо училась и помогала по хозяйству – и хватит с тебя.

Итак, в любом случае ей придется перейти в другую школу. Вся жизнь Алекс перевернулась со смертью отца. Когда Билл ушел, она направилась в кабинет Эрика, села в любимое отцовское кресло и долго смотрела на шкаф, полный книг, которые они читали вместе. Теперь они отправятся на склад, на несколько лет, пока Алекс не повзрослеет настолько, чтобы вернуться сюда. Дорогие, любимые вещи, хранящие память об отце, среди которых прошло ее детство, – все они, упакованные в коробки и ящики, исчезнут с глаз долой. И ее саму отошлют, словно на склад, то ли в интернат, то ли в монастырь; Алекс не могла решить, что хуже. Со слезами на глазах она вышла из отцовского кабинета, заглянула в кухню и увидела там плачущую Елену. Они бросились друг другу в объятия и зарыдали; Алекс сама не знала, об отце она плачет или о себе.

В тот день Билл Бьюкенен ушел с работы раньше обычного, чтобы к шести часам отвезти Алекс в доминиканский монастырь. Алекс ждала его дома, в простом черном платье и туфлях без каблуков. Глаза покраснели, словно она долго плакала. Билл понимал чувства девочки, однако не винил ее отца. Беда обрушилась на Эрика слишком внезапно: крепкий еще мужчина шестидесяти с небольшим лет, он не мог представить, что совсем скоро дочь останется сиротой – а дальше… дальше болезнь развивалась стремительно, и слишком быстро он утратил способность принимать даже самые простые решения. Эрик просто не успел.