Закончилось беззаботное лето и 29 августа с мамой мне пришлось идти в школу, где у всех классов проходил предучебный сбор. Среди толпящихся рядом учеников пятых классов были славяне, казахи, корейцы, армяне, татары, цыгане, то есть представители всех основных национальностей, живущих в городе. Меня определили в 5 «Б», в котором также оказался мой товарищ Лёнька Киреев. Класс был обычным – вокруг стояли обсуждающие лето мальчишки и девчонки из «аборигенов». Классная руководитель, русичка Наталья Евгеньевна Бабушева, тоже была вполне нормальной женщиной лет 30. Здесь мне предстояло провести несколько лет. Пристроив меня, мать повела сестру к её классу, а Женя сам нашёл свой новый 9 «Б» класс и теперь внимал речам своего классного руководителя.

Когда нас отпустили, мы с Лёнькой и моей сестрой отправились в кинотеатр смотреть идущий в прокате "Иван Бровкин на целине". Хорошая комедия подняла нам настроение. А я, глядя на колхозные поля, задумался: "Я, конечно, пацан, но деньги нужны. И как их достать?» Я мог не работать, но мне было неловко «стрелять» у родителей рубль на мороженное, кстати, очень вкусное, потому что из натуральных продуктов, или на бутерброды в школьном буфете. Женька всё лето подрабатывал на заводе, числясь учеником сторожа или токаря – я так и не понял, кого конкретно. Что касалось меня, то где мог работать 12-летний мальчик? Этот простой вопрос поставил меня в тупик. На сборе урожая – да, тем более, сейчас шёл сбор овощей. Вот только крестьянам, в отличие от героев картины о Бровкине, где они на заработанные деньги покупали материал на костюмы, деньги не платили, а ставили трудодни, на которые выдавали натурпродукты. И колхозник должен был их продать на рынке или обменять иным способом, чтобы получить «живые» деньги. Лишь с 1966 года советский колхозник впервые получил зарплату, но всё равно окончательный расчёт производился по концу года. Вкалывать на поле, собирая помидоры, чтобы потом эти помидоры продавать, я не желал.

Хотелось поучиться на автомеханика, но пока я был слишком хлипким даже для того, чтобы гаечным ключом отвернуть «закисшую» от грязи гайку. Счетоводом меня тоже не взяли бы, опасаясь, что я такого насчитаю, что не рассчитаюсь за посчитанное. А вот на овощную базу перебирать овощи или фрукты можно было попробовать. Однако там требовалось таскать ящики и мешки, а надрываться я не желал.

В итоге, вспомнив своё настоящее детство, отправился на железную дорогу, где устроился в почтовое отделение сортировщиком писем. Я сидел на конвейере и раскладывал письма по областям. Работал 4 часа в день, получая 30 рублей в месяц. Когда дома узнали, что я учудил, родители провели со мной беседу, мол, даже Женя работал только летом, а во время учёбы надо учиться. Я настоял на своём, отчего папа сказал: «Что же, сынок, раз решил, значит, подрабатывай к семейному бюджету».

С сентября в нашей семье стали определяться с интересами. Сестра пошла в секцию лёгкой атлетики, став бегуньей. Брательник записался в местную секцию бокса, а я подумывал «профессионально» заняться футболом, но в этот год решил не загружать себя обязательными тренировками – хватало работы. Женя сказал, что видел в секции моего уличного друга Киреева. При встрече, я спросил у Лёни о его увлечении:

– Лёня, ты боксом занимаешься? А то мой брат видел тебя в секции.

– Занимаюсь. На военном полигоне была лишь секция бокса, так что я с первого класса туда хожу. Я так же видел твоего брата, только он в старшей возрастной группе.

Понятно, почему парень был таким крепеньким.