Губернатор Эмин-паша был наполовину слеп, и у него был объемный багаж. Казати был очень слаб и его пришлось нести. 90% людей, покидавших Экваторию, через короткое время оказались неспособны продолжать путь из-за болезней, преклонного возраста либо потому, что были малыми детьми.

Наша священная обязанность спасти людей не допускала того, чтобы мы могли отклониться от кратчайшего пути к океану.

Вы лучше многих поймете мои чувства теперь, когда я, живой и невредимый, вновь оказался в цивилизованном обществе после стольких опасностей и потрясений. Сознаю, что в самые черные дни без помощи Всевышнего я был бы беспомощен. Ослабленного и поверженного усталостью, меня часто терзала тревога о судьбе моих белых и черных товарищей, которые были вынуждены обстоятельствами отделиться от экспедиции. Однажды в физической слабости и душевной скорби я молил Бога вернуть мне заблудившуюся в джунглях группу. И девять часов ожидания сменились восторженной радостью – вдали показалось наше темно-красное знамя с полумесяцем, и под ним возвращался так долго отсутствовавший отряд.

Другой случай. После испытаний, подобных которым нет в анналах путешествий по африканскому континенту, мы вышли из леса и приближались к региону, в котором, как сообщалось, был осажден наш губернатор. Все, что мы слышали от туземцев, пойманных нашими разведчиками, готовило нас к отчаянным столкновениям с толпами врагов, о численности которых никто не мог нам разумно сообщить, и когда население Ундусумы мириадами кишело на холмах, а долины казались живыми от идущих к нам вражеских воинов. Нам действительно казалось по нашему дремучему незнанию их характера и мощи, что это как раз те, кто держал Эмина-пашу в блокаде. Если он, имея 4000 воинов обратился за помощью, что мы могли бы сделать, имея всего 173?

Накануне вечером я читал увещевание Моисея к Иисусу Навину, и было ли это следствием тех смелых слов, или это был вещий голос, я не знаю, но мне показалось, что я услышал: «Будь тверд, и мужайся, не бойся их, ибо Господь, Бог твой, с тобою. Он не оставит тебя».

Когда на следующий день Мазамбони приказал своим людям напасть на нас и истребить, в нашем лагере не было ни одного труса, тогда как накануне вечером мы с горечью воскликнули, увидев, как четверо наших людей бегут перед одним туземцем: «И это негодяи с которыми мы должны пробиться к Эмину-паше?»

И еще раз о том же. Между слиянием рек Ихуру и Дуи в декабре 1888 года 150 лучших и сильнейших наших людей были отправлены на поиски пищи. Они отсутствовали гораздо дольше, чем следовало, а между тем 130 мужчин, не считая женщин и детей, голодали.

Каждый день их подкармливали чашкой теплого жидкого бульона, приготовленного из масла, молока и воды, чтобы отдалить смерть как можно позже. Когда продовольствие сократилось настолько, что даже жидкого бульона с четырьмя крошечными лепешками в день хватило только на тринадцать человек на десять дней, мне стало необходимо разыскать пропавших без вести. Они могли, не имея опытного предводителя, быть осажденными подавляющей силой злобных пигмеев. У меня было шестьдесят шесть человек, включавших мужчин, нескольких женщин и детей, которые более активно, чем другие, помогали себе ягодами и грибами, которые можно было обнаружить во влажных лесах, и поэтому они еще держались на ногах, хотя бедняги были ужасно исхудавшими. Пятьдесят один мужчина, не считая женщин и детей, были настолько истощены голодом и болезнями, что умерли бы, если бы в течение нескольких часов не прибыла пища. Моему белому товарищу и тринадцати мужчинам оставили пищи на десять дней, чтобы затянуть борьбу с мучительной смертью. Мы, отправившиеся на поиски пропавших, не имели ничего. Мы могли питаться только ягодами. Путешествуя в тот день, мы наткнулись на несколько мертвых тел на разных стадиях разложения. А вид обреченных, умирающих и мертвых обнаруженных нами по возвращении в лагерь произвел на мои нервы такое действие, что я был почти подавлен. Каждая душа в нашем лагере была парализована печалью и страданием. Отчаяние сделало их всех немыми. Не было слышно ни звука, который мог бы потревожить предсмертные мысли обреченных.