– На работу опаздывают, а иногда и вовсе не приходят, – ответил Бахруз.

– Как это так? – недоумения Самира продолжались.

– Все очень просто! Опаздывают, потому что обещают, а не приходят, потому что слово не держат, – ответил Бахруз.

– Да ладно тебе…, придумаешь тоже, – рассмеялся Самир. – Да у него крыша мощная, – с уверенностью сказал Самир.

– Да и афера, брат, тоже бывает настолько крупная, что и не всякая крыша может выдержать. Так что, не связывайся с подобными типами, – попросил брата Бахруз. – Ты лучше за родителями присматривай, папа что-то сильно увлекся философией. Суждения его, конечно, завидные, но больно уж тоскливые. Тебе не кажется Самир? – спросил брата Бахруз.

– Ты прав, Бахруз, – ответил Самир. – Все, творящееся в городе, на него сильно действует. Я ему говорю: «Пап, да плюнь ты на все эти события. Они должны быть – таковы времена». А он мне в ответ: «Вам молодым легче, вы ничего не замечаете и не понимаете, пока. Но и вас ждут времена больших изменений – когда герои станут предателями, а предатели мучениками».

– Да, сложно все у нас в мире, – сказал Бахруз. – И ты, все-таки, будь начеку. Маму оберегай, нам без нее никак нельзя. Я еще с ней не разговаривал. С ней мне будет сложнее всего общаться.

– Ничего, брат! Я с ней уже много бесед провел – она готова быть спокойной, – заверил Бахруза младший.

– Сомневаюсь что-то я, Самир, что разговор без срывов пройдет. Да ладно, пробьемся. Ты вот еще что, за Саидой присматривай, хорошеет сестра и потому глаз постыдных много может объявиться.

– За Саидой, говоришь, присмотреть? – с удивлением спросил Самир. – Да она сама в кого хочешь заглянет, чего хочешь вывернет, сразу забудет и пойдет дальше. Она же зараза еще та. Ты что, ее не знаешь?

– Она хорошая! Одним словом, будь с ней повнимательнее. Я на тебя надеюсь, братишка, – попросил брата Бахруз.

– А с Илоной у вас что? – улыбаясь, спросил Самир

– А что ты так двусмысленно улыбаешься, Самир? – вопросом на вопрос ответил Бахруз.

– Весьма интересно, Бахруз, ты уезжаешь за тридевять земель не просто так, наверно, есть какое-то чувство к ней.

– Чувство – понятие, очищенное от проблем и обязанностей, и нам не по восемнадцать лет, мы немного с ней побитые, покалеченные судьбой. Знаем цену всяческим отношениям. И потом, у нас с ней много общего – мы долго уже друг друга знаем. На данный момент ей нужна помощь в бизнесе, а мне нужно попытаться начать все сначала. Так что, Самир, вот так я думаю о наших чувствах.

– Ты хочешь сказать, – продолжал Самир, – что ты с ней будешь только работать, а жить будешь врозь?

– Ах, вот о чем ты, Самир, – сделав вид, что он с самого начала не догадывался, к чему клонит младший, Бахруз продолжал увиливать от прямого ответа. – Да мы же друзья с ней, и то, что тебе очень интересно, у нас с ней было очень давно.

– Только не говори мне, Бахруз, про святую дружбу, – незлобно возмутился Самир. – Ты это мог мне в детстве рассказывать про то, какой может быть необычной дружба между женщиной и мужчиной, чем меня и испортил, я долго потом отличался нерешительностью. Но сейчас у тебя не получится. Мне уже достаточно лет, для того чтобы сделать собственные выводы про такую «необычную дружбу». Честно тебе скажу, Бахруз, я так и не научился ни с кем дружить. Я, правда, могу начать «дружить», но всего лишь начать, потом я стараюсь осквернить «необычную дружбу», – крайне ехидно улыбнувшись, заключил Самир.

– Ну, ты и пошляк, Самир! – покачав головой, заявил Бахруз.

– А что в этом плохого? – оправдываясь, ответил Самир.

– Подобная дружба – это мука, это постоянная дружелюбная улыбка на лице и постоянная сцена интима на уме. И потом, брателло, секс – это то, что сближает сказку с былью, так что лучше голая правда, чем одетая в дружбу ложь.