– Я не могу ее отпустить, – с рыком отвечает Рэтбоун.

– Тогда смиритесь с мыслью, что она будет тут не долго, – отвечает птицевидная тень.

После слов Веденея все замолкают, и больше я не слышу ни слова, и лишь множественный звук отдаляющихся шагов и тишина, наступившая через время, свидетельствует о том, что я, вероятно, осталась одна.

Слова врача о том, что мои дни сочтены, стучат в ушах и, хотя я и до этого понимала это, мне сложно принять этот факт и тем более смериться с ним.

Странно воспринимать себя, в качестве продукта с установленным сроком годности, который неизбежно истекает. Слышать, как тикают спеша, биологические часики, отсчитывая последние денечки…

Но как не странно мне не хочется плакать, не хочется пытаться бороться, совершить еще одну попытку бежать… Мне хочется закрыть глаза и уснуть… Возможно от того, что я очень устала за эти дни… У меня нет сил, чтобы бросить вызов своей судьбе-злодейке, затянувшей меня в этот страшный и губительный для меня мир. И я уже почти проваливаюсь в состояние дремы, как вдруг слышу легкий шум.

Дверь внезапно открывается и в комнату входит Берглот. Он резко направляется ко мне, и я понимаю, что снова испытываю жуткий страх, не смотря на то, что имею постоянный контакт с ним, и несколько последних встреч, он даже делал попытки проявить заботу обо мне, мой страх намного сильнее, чем логика.

И в момент, когда я понимаю, что сейчас закричу, он нарывает мои губы, одной из своих рук.

– Не кричи, и попробуй успокоиться, иначе тебя почувствуют, – говорит он едва слышно и убирает руку от меня. – Я отнесу тебя в твой мир, – произносит он неожиданно для меня, повернувшись ко мне спиной.

– Но твой хозяин не готов меня отпустить… – тихо говорю я, не веря своим ушам и пытаясь понять, что же им движет.

– Слышала… – со вздохом произносит Берглот и поворачивается ко мне, подходя ближе. – Значит, ты знаешь, что ждет тебя, если ты останешься… – продолжает он. – Я не хочу твоей смерти, ты не виновна в том, что я случайно решил испить именно твой страх, и в том, что я ошибся… – его голос звучит едва слышно.

– Ошибся? – переспрашиваю я, смотря на него удивленными глазами и не понимая его поведения, всегда грозный, местами свирепый он совершенно иначе ведет себя последнее время.

– Я не смог остановиться, когда пил твой страх, поэтому мне пришлось забрать тебя с собой, чтобы искупить свою вину, – тихо отвечает он.

– Но если ты меня отпустишь, пострадаешь ты, – шепчу я едва слышно.

– Это моя ошибка мне и платить, – говорит он, подхватывая меня на руки. – Постарайся не бояться, чтобы нас не заметили, по возможности расслабься.

Взглянув на него с удивлением и испугом, я делаю глубокий выдох и закрываю глаза, пытаясь не думать ни о чем.

Кормилец держит меня так, что щекой я прислоняюсь к его груди, слыша стук его сердца, оно стучит очень странно прерывисто, будто выбивает послание азбукой Морзе. Стук пауза, стук, длинная пауза, стук, пауза, четыре стука подряд…

– Мы на месте, – говорит Берглот, опуская меня на пол. И перед собой я вижу светящийся туман.

– Прости меня, Ева – произносит тень и толкает меня в туман, который в тот же миг поглощает меня, окутывая своей прохладой.

(от лица Берглота).

Пока мы разговаривали с девушкой, я все больше убеждался в правильности своего решения. Я должен ее отпустить, спасти… Она не должна расплачиваться своей жизнью за мою ошибку.

Во время беседы, мне было удивительно слышать, что она переживает за то, что мне достанется от хозяина из-за того, что я отпустил ее. Девушка, попавшая в плен по моей вине, почему-то меня жалеет, не смотря на то, что я похитил ее, вызываю в ней страх, использовал ее в качестве источника продукта питания, подверг риску ее жизнь, да много всего совершил такого, за что она должна меня ненавидеть, люто ненавидеть…