Свирепость его глаз удерживала мой взгляд, а тело напряглось. Острый ноготь опустился в мое пульсирующее горло, медленнее, чем тиканье часов.

«Я могу разорвать тебе глотку прямо здесь», – сказал он. Его голос был приглушенным шепотом угроз и пролитой крови. «Я мог бы убить тебя тысячу разными способами, где бы ты не находилась.»

Ноготь врезался глубже. Кровь капала, а затем пролилась у меня спереди, на грудь.

Я подавилась хныканьем.

«А теперь, расскажи мне все.»

Я не готова была умереть.

Богу Мору было наплевать на то, чего я хочу. И поскольку, моя жизнь, в буквальном смысле, была в его руках, когда его острые перчатки с ногтями проливали кровь на мою шею, я играла в его игру.

Я рассказала ему все. Ему ни разу не пришлось на меня давить. Все, что приходило в голову, вырывалось изо рта в воздух. Я рассказала ему о том, как моя мама, впервые, узнала, что я отличаюсь от остальных детей. Это было на берегу, когда я играла с детьми пирата в воде по щиколотку. Мы столкнулись друг с другом в игре, когда бегали друг за другом и произошло перемещение силы.

Маме удалось заставить их замолчать с помощью ракушек и монет.

Но второй раз…

Она умерла, чтобы защитить мою тайну.

Бог Мор ничего не говорил, когда я рассказала ему все это.

Я рассказала о своем отце – человеке, которого я никогда не знала и никогда не узнаю, и о том, как я избегала прикасаться к посетителям голыми руками, чтобы оставаться скрытой. Если я и прикасалась к кому-нибудь, то вдали от других и только по одному.

Затем, я рассказала все о полуночной вечернице.

Вскоре, я уже рыдала, рассказывая ему свою историю, настолько потерянная в страхе, что едва заметила, как он прижал горлышко хрустальной бутылки к углублению между моими ключицами и собрал в нее мою кровь.

Слова больше не выходили из моего рта. Мое лицо исказилось во что-то мрачное, и я обняла себя руками, пытаясь унять неистовые рыдания, сотрясающие меня.

«Я услышал достаточно», – скучающим голосом сказал Бог Мор и повернулся ко мне спиной.

Послышался хлопок, когда пробка бутылки встала на место.

Сквозь густые слезы, я смотрела, как он осторожно поставил бутылку на столик у камина.

«Каспар.»

Я сама его почти не слышала, но каким-то образом Каспар услышал, как его хозяин зовет из коридора, и он пробрался сквозь занавески, прежде чем меня потрясло еще одно рыдание.

«Приведи мне другую», – сказал Бог Мор.

Занавески зашуршали, когда Каспар выбежал в коридор. Я ожидала, что его не будет долго. Но мне удалось подавить только два рыдания, прежде чем он вернулся и толкнул Милу в комнату. Мила, должно быть, уже была там и ждала в коридоре. Возможно, она слышала все, что я рассказала Богу, возможно, слышала, как я рыдаю, словно ребенок с порезанной ногой. Бог Мор стоял к нам спиной и лениво взмахнул рукой в перчатке.

Каспар шагнул ко мне.

Я вздрогнула, когда он схватил меня с дивана и потащил к Миле.

Ее налитые кровью глаза выглядели более опухшими, чем подушки, на которых я сидела, и, по ее прикрытому взгляду, я подозревала, что она полностью не присутствовала со мной, в тот момент, а была глубоко в себе, утопая в отчаянии.

По-прежнему, стоя спиной к нам, Бог Мор вытащил откуда-то прекрасный носовой платок и начал счищать мою кровь со своего острого ногтя.

«Верни то, что украла.»

Простое указание. Приказ, которому должно было быть легко подчиниться.

Чем лучше я это сделаю, тем легче будет наша смерть.

И все же, я понятия не имела, как это сделать.

Трижды у меня была «украденная» сила. Из одного маленького мальчика в другого. Из Отрока-матроса в мою маму. От Каспара в Милу. Мне ни разу не приходилось ее возвращать. И это казалось совершенно невозможным. Как? Это слово застряло у меня в горле.