«Можешь ли ты поверить, что, когда судно причалит, нас отвезут к Богу?» – пробормотала она.

Меня охватила дрожь. Не нужно было притворяться, что это холодный ветерок моря. Мила боялась так же, как и я.

В этом не было никакой романтики или желания. Бог был чудовищем. Олицетворением настоящего зла. И меня везли к самому жестокому из них.

«Мне жаль, что я втянула тебя в это.» Мой шепот был холоднее, чем ее рука на моей. Вокруг моего рта задержались клубы воздуха.

Ожидая, что Мила заговорит, я почувствовала ледяной укус моей улыбки на своих щеках, сияющих ярче свежей крови.

Но Мила ничего не говорила. Мы стояли молча в течение долгих, протяжных ударов сердца.

Хотя, темное небо все еще собирало блестящую морскую пыль, казалось, на судне постепенно становилось светлее. Рассвет приближался. Слишком быстро. «Как ты думаешь, хуже умереть в этом море или от рук Мора?» – задавалась я вслух вопросом. «Мы всегда можем рискнуть и надеяться, что утонем до того, как водные звери схватят нас.»

Тем не менее, она молчала и убрала свою руку с моей.

Мила имела полное право винить меня в том, что произошло. И все же, мне так хотелось выкинуть ее за борт. Желание пронзило меня, как замерзшая кровь.

Я закрыла глаза. Неужели, я обречена бороться с этой жалкой стороной себя всю свою жизнь?

Но, мои дни были сочтены, и Чудовище было наименьшей из моих проблем.

Когда я открыла глаза и глубоко вздохнула, звезды, казалось, исчезли одна за другой.

«Я не злюсь на тебя.» Мила, наконец, заговорила.

Несмотря на свою уверенность, она продолжала пристально смотреть на горизонт, на котором начали прорастать розовые и фиолетовые пятна.

«Я просто… боюсь», – тихо закончила она.

Я сдержала насмешку.

Смерть Милы будет быстрой и, вероятно, безболезненной. Но моя?

Если Мор обнаружит мою темную сторону, прежде чем опрыскать Асию моей кровью, я подозреваю, что он использует ее против меня. В конце концов, он был Злом. «Я тоже», – прошептала я. На мгновение, нас окружила тишина. Ветры доносили отдаленные вороньи карканья, и я закрыла глаза, желая лучше услышать их мелодии. Мне хотелось вернуться, обратно, в свою каюту.

«Владимир был прав», – сказала я отстраненно. Голова Милы опустилась, и она издала мягкий, усталый вздох.

«Он сказал мне не идти. Я посмеялась над ним, но, он был прав.»

«Это должно прекратиться, Дарина.» Слезы заглушили ее голос. Она держала голову опущенной, не в силах заставить себя посмотреть на меня.

«Я не могу притворяться с тобой. Не сейчас.»

Я нахмурился, глядя на нее с вопросом в глазах.

Когда она, наконец, подняла лицо и встретилась со мной взглядом, мое нахмуренное выражение сменилось угрюмым. Я ненавидела, когда она так на меня смотрела, как будто я была слишком глупым ребенком, который ел песок и не мог нормально говорить.

«Владимир мертв.» Голос у нее был хриплый и скрипучий. «Он мертв уже три года.»

Моя челюсть сжалась, и в глазах загорелся огонь. Внутри, мои органы корчились. Я покачала головой и посмотрела на воду.

Но, Милу невозможно было игнорировать.

«Владимир, Купава, Властимир», – отчаянно продолжала она. «Лихорадка забрала их. Разве ты не помнишь?»

Тем не менее, моя голова тряслась, а лицо окаменело.

«Я разговаривала с ними сегодня утром в каюте. Ты была там.»

«Дарина, хватит.» Она схватила меня за подбородок и заставила меня посмотреть на себя.

«Ты знаешь, что их нет. Ты знаешь, что они больше не живут с тобой на острове, Дарина. В этой каюте их тоже нет. Там только ты и я. Только мы.»

В моих мыслях мелькнуло кладбище. Ощущение холода разлилось по моим венам, и я вздрогнула, отпрянув от Милы. «Я не хочу говорить.» Мой голос надломился от страха, и я так сильно вцепилась в перила, что мои руки начали неметь как от давления, так и от укуса холодного воздуха. «Можем ли мы просто постоять здесь вместе?» Прежде чем Чудовище взорвется внутри меня и выбросит тебя за борт в слепой ярости и кровожадности.