— Ну вот и умница, — говорит дядя Сережа, — а на отца не злись… Он на измене все время. С тех пор, как ты объявилась… И, главное, не вовремя так!

— Да что происходит-то? — с набитым ртом начинаю спрашивать я, — почему я домой не могу? Вы же всех убили?

— Если бы всех… — вздыхает дядя Сережа, затем смотрит на дверь, за которой скрылся отец, — не беси его. Целее будешь.

— Да лучше бы я вообще про него не знала! — вырывается у меня в сердцах.

— Это бы тебе никак не помогло, девочка, — вздыхает он, — главное, что о тебе плохие дядьки знают…

— И что делать-то?

— Слушаться папку.

8. Глава 7

— Да, я понял тебя… — возвращается из соседней комнаты отец, смотрит на меня внимательно так, словно прикидывает по весу, сколько во мне кило. Надеюсь, не разделывать планирует… — да, тогда к Сим-Симу… Тем более, что он мне должен…

Дядя Сережа, услышав это, только кивает задумчиво.

А я теряюсь в догадках: что еще за Сим-Сим такой? Из пещеры Алладина, что ли? Там была такая гора, под завязку золотишком набитая… Странные аналогии, конечно.

— Да, ну удачи тебе, Волк… — говорит отец, явно завершая разговор, — даст бог, увидимся еще…

Он отключает трубку, шлепает ей по ладони, продолжая по-прежнему задумчиво на меня смотреть.

— Что? — не выдерживаю я, — что-то случилось?

— Да нет… Серый, на выход, — кивает отец помощнику, и первым идет в соседнюю комнату опять.

Меня никто не приглашает, естественно.

Ну и ладно.

Сижу, пью колу, делая вид, что очень сильно занята бутербродом.

И, как только двери закрываются, срываюсь с места, чтоб подслушать.

Слышно не особо хорошо, к сожалению, тут отличная звукоизоляция, похоже, но радует, что далеко не ушли, все же, кое-что удается распознать.

— Сим-Сим? — это дядя Сережа.

— Да, самый лучший вариант… — это отец.

— Ну… Не знаю… Сим-Сим давно не при делах…

— Оно и хорошо. Белый и пушистый, прямо плюшевая игрушка… Крокодил… Со мной не свяжут. А если свяжут, то… — тут что-то на неразборчивом и очень матерном.

— А Волк что?

— Тоже белый и пушистый, мать его… Приехал, отмылся, теперь с Сим-Симом дела… — опять неразбочиво и матерно.

— Это неплохо, Сурен… Хорошая связь. Волк — серьезный мужик…

— Да. И не при делах, главное.

— А я говорил тебе, Сурен, давно пора и нам… — черт, опять неразборчиво!

Прижимаюсь плотнее ухом к двери, контролируя себя, чтоб не навалиться и не открыть ее случайно, а то совсем кринж будет!

— И девочка… — а-а-а, про меня! И снова не слышно! Да что ж такое? — Это знак тебе, Сурен!

— Отъебись, Жириновский второй, блять.

— А когда не сбывалось то, чего я говорил?

— Все, Серый. — Голос у отца внезапно становится усталым таким, тяжелым, — хватит. Думаешь, я сам не понимаю? Девочку… Ее надо сберечь. Если бы мог, с собой бы…

— Нет, Сурен, нельзя.

— Сам знаю… Сим-Сим спрячет.

— Жаль, что я не могу присмотреть…

— Нет, Серый. Ты — как решили. Еще и тебя я не хочу потерять. У меня и без того никого…

— Да понятно… Как девочку-то уговаривать будем?

— Тоже мне, проблема...

— Еще какая. Она — твоя дочь.

— Потому и все поймет правильно.

Вот тут я бы поспорила, конечно.

Едва успеваю вернуться обратно за стойку бара и с жадностью впиться зубами в бутерброд.

Дверь открывается, поднимаю самый невинный из возможных взгляд на двоих заговорщиков.

И вот прямо интересно мне, что говорить будут…

— Доела? Собирайся, поживешь у моего знакомого.

Да, ничего выдумывать не стали…

— Зачем?

— Лика, — отец останавливается напротив барной стойки, кладет тяжелые ладони на серый мрамор, и я вижу полустертые от времени синие татуировки на пальцах. Некрасивые, топорные такие, похожие на детские рисунки… Вот только умиляться, глядя на них, не тянет. — У тебя два варианта сейчас: вернуться обратно в тот клоповник, откуда тебя привезли. Скорее всего, минут через тридцать после твоего появления там, приедут люди… И в этот раз не будет Серого, чтоб тебе помочь. Кстати, они не оставляют свидетелей, так что мамаша твоя запросто может лечь рядом с тобой.