Мы сделали это лирическое отступление для констатации единственного тезиса.

Все многообразие действительно потрясающих фактов и теорий, разработанных за последние десятилетия в области специализации полушарий и межполушарного взаимодействия, оформляется в законченный гештальт только в контексте взаимообусловливающего единства с теорией трех функциональных блоков мозга. Только в таком виде формируется эвристически мощный, валидный методологический и научно-прикладной инструментарий клинических психологов.

Другой вопрос, что наша информированность об этом взаимопроникновении прямо скажем, ограничена; мы, безусловно, делаем лишь первые шаги на пути познания этих закономерностей работы мозга. Но ведь именно такой объемный способ мозговой организации психической деятельности человека зачем-то был нужен эволюции, иначе он был бы отвергнут. И сегодня мы во многом по-новому, скрупулезно и придирчиво рассматриваем этот вопрос не только в рамках самой нейропсихологии, но и в контексте психопатологии вообще.

Например, сначала строились версии о нарушении парных взаимодействий, при шизофрении, теперь вектор сместился к подкорково-корковой блоковой организации. Та же картина наблюдается в логопедии, психосоматике и т. д. И каждый исследователь находит тот или иной (удовлетворяющий его или нет) ответ там, где ищет. Ответы зачастую оказываются односторонними, отражающими лишь часть истины, поскольку находятся они в той плоскости, где истинных ответов просто не может быть. Потому что там нет, как мы не раз уже убеждались, четко сформулированных вопросов: «Каково психологическое строение той психопатологической реальности, мозговая организация которой исследуется? Какие факторы предлагается рассмотреть как синдромообразующие? Какой вариант психологического анализа берется как базовый алгоритм?» и т. д.

Отсутствие такого рода вопросов не только препятствует продуктивности самого нейропсихологического анализа как равноценной части междисциплинарного подхода, но и снижает эффективность других дисциплин, стремящихся ассимилировать теорию А.Р. Лурия. Однако интеграция всего разнообразия теоретических и научно-прикладных достижений – неизбежность. Этот этап развития прошли практически все современные науки, поражающие нас сегодня своими результатами. Из широко известных работ И. Пригожина, Ф. Капры, Ю.И. Александрова и других «коэволюционистов» (от лат. – совместная, синхронная, объединенная эволюция наук) для клинического психолога очевидно: если уж физическую систему нельзя описать одним теоретическим языком, поскольку множественность точек зрения на нее неустранима, то объект наших исследований вообще исключает такую возможность. Итак, вернемся к главным кодам и шифрам синдромного анализа.

Теория трех функциональных блоков мозга (III ФБМ) описывает макроструктуру психологических систем как инвариантную иерархию регуляторных (программных) и операциональных (исполнительных) уровней. Это теория – «modus vivendy» – «образ жизни» психологической организации человека.

В данном контексте программные источники и векторы поведения человека описываются в первую очередь через дихотомию «Я (как природный феномен)» – «Я – Другие – Я (как продукт, результат взаимодействий с внешним миром, социокультурным окружением)». Эти параметры психической деятельности опосредуются 1-м и 3-м ФБМ. А при анализе операционального ее репертуара (2-й ФБМ) акцентируются конкретные функциональные и/или процессуальные характеристики той или иной ВПФ, необходимой для реализации определенной программы. В эквиваленте мозговых механизмов этот ансамбль ассоциируется с функциональной активностью следующих структур мозга: