В лабиринтах правосудия Рия Миллер

Каждый раз, когда я оказывалась в объятиях тьмы, меня забирало прошлое и уносило в лабиринт воспоминаний. А сейчас за мной пришел тот, кто пообещал, что не будет искать меня после того, как ему откроется правда, которую он жаждал узнать. Тот, кто готов был убить одним взглядом – и я догадывалась, что стоило ждать именно этого, когда король получит то, чего искал веками.

– Правда, которую ты столетиями прятала от меня, заключалась в том, что лабиринт лжи и хаоса разрушится, если я вырву твое сердце прямо здесь и сейчас, не дожидаясь часа правосудия?

Вопрос его величества вызвал у меня лишь грустную слабую усмешку. Я чуть приподнялась на локтях и сократила между нами расстояние.

– Чтобы уничтожить лабиринт, нужно остановить его сердце, – ответила я, а затем чуть тише добавила: – Мое сердце.

Король отпустил мою руку, но отвечать не спешил. Видимо, пытался принять и переварить все, что узнал сейчас от меня и из книги, которую я написала недавно специально для него. Напряженная тишина, словно струна, которую все натягивали и натягивали, буквально звенела. Я смотрела на короля, а он – на меня. Мы будто стояли на краю пропасти и ждали, кто из нас первым решится прыгнуть во тьму снова. И все же я сдалась. Стало интересно, как поступит Александр. Взяв его левую руку, положила к себе на грудь. Туда, где билось сердце, которое рано или поздно должен кто-то остановить.

– Пока я жива, живы и все бессмертные, которые так или иначе связаны с лабиринтом. Если ты хочешь покончить с хаосом и спасти будущее Бен-Йорка, можешь сделать это прямо сейчас, – не сводя взгляда с короля, проговорила я.

– И почему эту правду ты скрывала от меня столько лет? Почему только сейчас просишь убить себя? – с ненавистью прошипел король.

Я виновато улыбнулась. Внутри кольнуло, словно шип ядовитой розы застрял в сердце.

– Потому что думала, что смогу обхитрить и переиграть Мару, но в итоге наша игра зашла слишком далеко. Изменить финал и завершить игру с ней мне так и не удалось. Все повторялось снова и снова. – Я горько усмехнулась, вспоминая, чем все заканчивалось, когда богиня замечала мои попытки перевернуть шахматную доску. – Теперь, когда между нами нет больше секретов, а мне нет смысла прятаться от тебя, я готова хоть прямо сейчас умереть от твоих рук. Наверняка ты мечтал убить меня все это время, пока я скрывала от тебя правду.

Не успела я саркастично улыбнуться, как рука короля очутилась на моей шее. Оказавшись вновь на подушке, я равнодушно наблюдала за дальнейшими действиями Александра и не пыталась избавиться от его железной хватки. Я отдалась хищнику, который сам теперь решал, что делать с добычей – съесть сразу или чуть позже. Казалось, спальня уменьшилась и начала давить, когда его величество наклонился слишком близко. Опасно близко. Взгляд короля был полон ярости и ненависти. Еще немного, и я бы точно сгорела в этом огне, однако спустя пару секунд он внезапно ослабил хватку, а через мгновение и вовсе отпустил мою шею.

– Твоим мечтам не суждено сбыться. Если ты думала, что после всей чудовищной правды я захочу тебя убить, то ошибаешься, – процедил король и затем прошептал на ухо: – Все, что я сейчас хочу, – это видеть твои страдания. Видеть, как ты тонешь в своих кошмарах, которые оживают после каждой твоей лжи и попытки убежать от ответственности.

Король отстранился, и я сжала губы: все-таки он выбрал мучения и обрек всех на страдания. Вот идиот! Не выдержав, я вскочила с кровати, когда Александр уже собирался покинуть комнату.

– Раз уж мы перешли снова на «ты», то скажу вот что – ты идиот! Я раскрыла тебе практически все свои карты, рассказала о той правде, которую ты веками искал, дала сейчас возможность завершить этот хаос в городе и уничтожить лабиринт, а ты… – Остановилась, подбирая слова и прожигая гневным взглядом спину короля. – Ты отказываешься дать нормальное будущее Бен-Йорку?

В спальне вновь повисла тишина. У Александра было сейчас все: ответы на некоторые вопросы, доказательства и даже оружие для уничтожения лабиринта. Бери и стреляй, но он почему-то медлил с выстрелом. Неужели ему так сложно уничтожить лабиринт? Тут делов-то – развернуться, подойти ближе и вырвать мое сердце на рассвете. Он как раз близился.

– Я не могу тебя убить, – нарушил затянувшуюся паузу Александр и развернулся ко мне.

– Но почему?! – не понимала я. – Почему теперь, зная главную правду обо мне, ты не хочешь уничтожить лабиринт?

Король молча продолжал смотреть на меня, а я – на него. Секунда… Две… Три… Все они сгорали, пока мы пялились друг на друга и непонятно что искали в глазах. Когда я случайно залезла в мысли короля, но не поняла их, как будто они были на другом языке, который я не знала, Александр даже не стал прогонять меня из головы. Сделав несколько шагов мне навстречу, его величество замер и сжал сильнее набалдашник трости. После его приближения спальня будто бы уменьшилась, а воздуха стало катастрофически не хватать. Я смотрела на короля и боялась, что его тьма сейчас вырвется и разрушит все мои планы по уничтожению лабиринта и разрыва связей с ним всех бессмертных.

– Потому что не хочу пачкать руки в твоей отвратительной крови, – прозвучал ответ короля над моим ухом. – Я пока не хочу убивать тех, кто принес мне столько кошмаров и бед. Уж лучше дождусь часа правосудия и перед смертью выпью за страдания врагов.

Каждая фраза короля разрезала на куски мое сердце. Каждое его слово обжигало и отравляло, точно яд, от которого внутри все гноилось и доставляло невыносимую боль. Боль, от которой хотелось только кричать. Я сжала челюсти, когда его величество увеличил на шаг расстояние между нами.

– Твоя ненависть и злоба на меня за прошлое не исправит ситуацию. Можешь ненавидеть меня и злиться на «свою сестру», – я выделила слова в кавычки, вспомнив, какую роль играю в новом спектакле, – сколько хочешь. Но ответ на твой главный вопрос я дала, так что теперь все в твоих руках, Александр.

Вместо ответа его величество продолжил сверлить меня взглядом. Я лишь закатила глаза, осознавая абсурдность логики Александра. Ему тут раскрыли практически все карты, дали шанс, о котором он мечтал, а в итоге его уважаемое величество выкаблучивается и ведет себя как ребенок. Ребенок, который нашел свою любимую потерянную игрушку, а теперь возненавидел ее.

Внезапный стук в дверь заставил короля отвести от меня взгляд.

– Вы там уже закончили свои дела? Я могу войти?

Не дождавшись ответа, Ал вошел в спальню. Ему не нужно было разрешение, он всегда и везде появлялся без особого приглашения и одобрения. Бросив на меня мимолетный взгляд, охотник показал королю в своем телефоне что-то, из-за чего его величество едва сдержал ярость, а затем посмотрел холодно на меня.

– Значит, так, – проговорил Александр.

От его ледяного тона мне стало окончательно не по себе. Сразу всплыли обрывки воспоминаний, где так же разговаривала со мной Лилиана, изображая из себя строгую мать.

– Ты никому не говоришь, кем являешься на самом деле, а особенно Анне, дочери Белинского. Пока я не придумаю план, как закрыть дело с убийством, ты никуда не высовываешься из моего дома, поняла?

– Я что, опять пленница? – Скрестив руки на груди, я посмотрела сначала на одного Александра, затем на другого.

Сейчас среди этих громил я чувствовала себя букашкой, которую могли в любой момент прибить если не хлопушкой, то тростью точно.

– Скорее проблема. Причем очень большая, – нарушив затянувшуюся паузу, Ал все же решил дать ответ на мой вопрос, делая акцент на последних двух словах.

– Ну тогда убейте меня, и проблем больше ни у кого не будет, – обратилась к королю, перейдя снова на «вы».

– Нет, – ответил он железным тоном, наградив меня жестким взглядом.

Я хмыкнула. Что ж, значит, придется мне действовать по-другому, но рано или поздно конец этому хаосу наступит.

– Ну тогда и наслаждайтесь проблемами, – заключила я, когда воцарившаяся тишина стала раздражать.

Поймав на себе очередной, уже считай родной, взгляд, полный ненависти и злобы, я захотела радостно улыбнуться, но сдержалась. Почему-то мне нравилось теперь выводить из себя дьявола. Ой, то есть его величество Александра. Ал, который все это время молча наблюдал, как меня пытались спалить в огне ненависти, уже собрался что-то сказать, как его перебили: