Учитывая, что молодежные организации, куда автоматом принимали в начальных классах, никоим образом не вдохновляли на продолжение политической карьеры, даже став отличником, я не принял поста старосты класса, на который меня пытались водворить одноклассники и всячески пытался отлынить от попыток затащить меня в комсомол. Но с приближением выпуска, будущему студенту предстояло ехать куда-то поступать, поэтому пришлось только из карьерных соображений, на последнем месяце учебы в школе, среди зубрящих Устав ВЛКСМ кандидатов из младших классов…. В общем, все это понимали и меня зачислили в комсомольцы.

К окончанию школы сколь либо определенных целей дальнейшего продолжения обучения я не испытывал. Отец настаивал на ростовском железнодорожном, но перспектива создания трудовой династии меня не привлекала. Поэтому когда Вовка, мой школьный друг, предложил ехать в Таганрогский радиотехнический институт, я без колебаний составил ему компанию и легко, без напрягов, поступил.

Девятый класс советской школы. Отличительной особенностью его от соседних восьмого и десятого, которые в те времена считались выпускными, являлось закономерное отсутствие экзаменов по окончании учебного года. Впереди ждало безалаберное лето, слегка омраченное непродолжительной «обязаловкой» типа практики (работой ради работы). Как правило, нас ждала уборка и без того чистого школьного двора, либо перетаскивание с места на место школьной мебели.

Летние практики имели место быть во всех учебных заведениях, в том числе и ВУЗах, постепенно трансформируясь в учебные, производственные и пр. Основной целью данного этапа обучения считалось приучить будущего специалиста к простой мысли: будь ты хоть семь пядей во лбу – работать руками все равно придется.

По окончании принудительных работ во благо общества, невольно возник вопрос – чем заняться дальше? Бесцельно болтаться уже не представляло интереса, привычные с детства развлечения надоели, поэтому предложение Вовки Заворотнева пойти поработать не только решало проблему досуга, но и вселяло надежду обзавестись личными деньгами. Мать одного из нашей школьной компании, по-моему, это был Юра Сидоренко (ныне гражданин Украины, ходит судовым механиком, по всему миру), работала на овощной базе, она то и устроила нас на полтора месяца грузчиками.

В обязанности «вольнонаемных» входило мотаться по полям Прохладненского района, загружать собранный урожай фруктов и овощей на машину и развозить их по овощным магазинам, либо свозить все на базу. Как правило, за день удавалось сделать один-два рейса.

«Экипаж» грузовика состоял из водителя, однорукого экспедитора и нас с Вовой. Экспедитор – боевой, не старый еще, шустрый мужичок, без одной руки, компенсировал свой физический недостаток изощренностью ума, что позволяло ему зарабатывать неплохие деньги, даже в сравнении с теми, у кого конечности присутствовали в полном комплекте. Продавцы овощных магазинов, в основном толстые, пожилые женщины, как правило, уже обремененные семьями, охотно покупались на этот его недостаток и, как следствие, легко шли на преступный, с точки зрения ОБХСС, сговор.

Одним из источников дополнительного заработка в торговле, наряду с обсчетом и обвесом, испокон веков считалось наличие «левого» (неучтенного) товара. «Левак» кормил все звенья логистической цепочки, начиная от производителя товара и заканчивая розничным продавцом, тем самым превращая дополнительный заработок каждого из них в основной.

Для того чтобы мы с водителем и экспедитором могли заработать сами и дать заработать этим толстым теткам из овощных лавок, нам следовало подсуетиться, чтобы в кузове каждой машины чудесным образом появлялись лишние сто пятьдесят-двести килограмм овощей, а вот они то, как раз и появлялись благодаря нашему с Вовочкой участию. Схема удивляла своей простотой. Наш с Вовой вес в сумме составлял как раз полтораста килограммов. При въезде на поле машину требовалось взвешивать, поэтому весовую мы с Вовой проезжали в кузове, лежа у борта, обратно мимо весов, проходили пешком, а вместо нас в кузове лежали полтора центнера наших, скажем, огурцов, это выглядело так же просто, как закон Архимеда.