– Мы никогда не проявляли к Кирии интереса. Это вызовет ненужное любопытство, – заметил Рем.

Отец благосклонно кивнул ему:

– Верно. Поэтому ты, Реман, возьмешь в жены кирийку. Она так давно оставила родину, воспитывалась по ленгернийским традициям, но доброе сердце не позволило ей забыть дом, – отец заговорил певучим тоном умелого рассказчика. – Конечно, сначала она боялась, молчала о том, что помогает – ты узнал об этом и поддержал жену, а затем вместе с ней отправился на острова, чтобы познакомиться с ее родными и своими глазами увидеть, какая помощь требуется. Да, благотворительностью мы прежде не занимались, но ты другой, а я, конечно, не имею права препятствовать твоим добрым намерениям.

Из горла вырвался похожий на рычание смех – это вылез Первый, от вида изумленного лица Рема начавший бесноваться. Так быстро эта глыба оттаяла и превратилась в растерянного мальчишку, который, как в детстве, сидел перед отцом и искал в себе силы оправдать его надежды, даже если сами замыслы вставали поперек горла. Но если раньше, чтобы отринуть эмоции, собрать волю для «Да, отец», ему требовалось время, а иногда и розги, сейчас Рем стер растерянность с лица уже в следующую секунду. Послышалось то самое:

– Да, отец. Кто она? Она знает о… Настоящих замыслах?

– Она тебе понравится, Реман, – жесткий тон сделал ответ похожим на приказ. – Ее зовут Эльста, и хоть она действительно последние семь лет жила в Ленгерне, ради свободной Кирии она готова на все. Позаботьтесь об этом вместе.

– Свободная Кирия? – повторил Ран.

Второй тоскливо вздохнул, рука сама потянулась вверх и прикрыла левую щеку. Ран подглядел в чужих воспоминаниях, что у того на щеке было клеймо, и за прикосновением к нему он прятал раздумья, стыд или горечь.

– Да, – просто ответил отец и сделал длинную паузу, по которой казалось, что продолжения не будет, но он все же соизволил добавить: – Народ заслуживает свободы и равных прав, а колонии – независимости.

Первый хохотал и улюлюкал, и Рану хотелось того же. Как приторно звучало! Говорящий о свободах сам возвел вокруг себя подобную Ленгерну империю, и ни конституций, ни законников в ней не было. Отец забыл добавить, что его интересовало другое «заслуживает»: что получит дом Алванов.

– Да, отец, – повторил Рем. – Что-нибудь еще?

– Реман, можешь быть свободен. Киран, останься, – отчеканил отец, и Рем немедля вышел. – Киран, у меня для тебя особое задание. Ты отправишься в Кион, но я не знаю, что будет дальше – тебе придется решать самому.

«Роскошь». – Ран шикнул на Первого, хотя словам отцам был удивлен не меньше.

Тот устремил взгляд на старинную карту на стене. Она изображала Ленгерн до первой революции, но Норт и Кион – две точки на морском берегу – существовали и тогда. Разница заключалась в том, что обозначающей столицу звездочкой раньше был отмечен Норт, а сейчас ее получил Кион.

– Слушай внимательно, Киран. – Отец так и не смотрел на сына, продолжая разглядывать карту. – Корабли Рейтмиров перевозят груз Адванов. Я видел документы: его страхуют на миллионы линиров.

Ран подался навстречу, ловя каждое слово. Если интуиция и существовала, сейчас она роптала и слушать не хотела, заранее говоря, что хорошим дело не кончится. Другого от задания, в котором замешаны Адваны и грузы на суммы, знакомые не каждому богачу, ждать не стоило.

– Что они перевозят, никто не знает. Это первое. Адваны продолжают эксперименты с магией, хоть и используют только добровольцев. В большинстве своем маги не возвращаются, а что это за эксперименты, никому не известно. Второе. За последние тридцать лет Адваны открыли несколько научных центров в Атаре и его окрестностях – слишком много для этого никчемного города. Города на границе с Баларом, к тому же. Это третье. Про какие клетки говорил Рейтмир, я не знаю. Вероятно, добровольцев нет – это ложь Адванов. Четвертое. Найди для меня ответы.