– Этот ключ постоянно при вас?

– Нет, конечно. Я же сказал, что завтра утром собирался в «Херст и Филдмор». Вот и хотел передать ключ им.

Сэм взял ключ.

– А как мне с вами связаться?

– Я дам вам свою визитную карточку. Вы можете послать мне факс на Барбадос. И вот вам еще телефон Моди на юге Франции – на случай, если вы примете решение сразу.

– Я, конечно, осмотрю дом. Очень вам благодарен. Но, разумеется, я не могу вступить с вами ни в какие деловые отношения, пока ваш кузен не согласится продать свою часть дома.

– Ну конечно. Все честно, открыто, без утайки. Но я считаю, предложение стоящее.

Наступило молчание. Потом Джени сказала:

– Какое изумительное совпадение, просто не верится. Это, конечно, знамение судьбы. Чудесное знамение. И означает оно, что все складывается благоприятно. Может, отметим такое событие? Сэм подарил нам бутылку шампанского. Почему бы нам не откупорить ее и не выпить за Сэма, фабрику Мактаггерта и счастливую жизнь в новом доме?

– Великолепная идея, – подхватил Хьюи. – Но, если не возражаете, я бы предпочел еще один джин с тоником.

Ночью Кэрри приснилась Австрия, Обербейрен. Бездонно-синее небо, ослепительный снег; он сияет и искрится, и каждая снежинка будто драгоценный алмаз. Кэрри скользит на лыжах. На тропе – ни души. Кэрри будто плывет по белому бескрайнему морю. Лыжня вьется между сосен. Кэрри совсем одна. И вдруг, обогнув сосны, она видит далеко впереди такого же одинокого лыжника. Черный силуэт стремительно удаляется от нее вниз по склону, вальсирует меж деревьев. Она знает: это Андреас; ей хочется, чтобы он понял, что она здесь, тогда он непременно ее подождет. Она кричит: «Андреас! Постой, позволь мне быть с тобой. Пусть наши лыжи скользят рядом». Она слышит свой голос, ветер подхватывает его и уносит прочь; ее лыжи шуршат по умятому снегу. «Андреас!» Но он уходит от нее. Она поднимается на холм, теперь он слышит ее голос и ждет ее. Он опирается на лыжные палки, следит за ней взглядом; голова запрокинута, темные очки подняты высоко надо лбом.

Он смеется. Белые зубы на бронзово-загорелом лице. Наверное, выкинул какой-нибудь головоломный трюк. Она приближается к нему, останавливается и только тут понимает, что это не Андреас, а незнакомец с волчьим оскалом и холодными, как серая галька, глазами. Небо уже не синее, оно потемнело, как перед бураном. Кэрри страшно…

Страх разбудил ее, глаза распахнулись в темноте. Она слышала, как колотится у нее сердце. Не сразу сообразив, где она, Кэрри увидела пробивающийся между штор свет уличных фонарей. Это не Австрия, не Обербейрен. Это Лондон. Не пахнущий елкой номер с балконом, а Патни, гостевая спальня в доме ее друзей, Сары и Дэвида Ламли. Не мороз и звезды, а серый шорох дождя. Сон ушел. Ушел и Андреас, который никогда ей не принадлежал. Все кончено.

Она протянула руку, нащупала на ночном столике часы. Шесть часов, темное утро, начало декабря.

В пустой постели так сиротливо. Кэрри охватила острая тоска. Ей нужен Андреас, она отчаянно хочет, чтобы он был здесь, с нею, хочет прижаться к его литому мускулистому телу. Вернуться туда, где они принадлежали друг другу. Необъятная резная кровать в косых солнечных лучах, двое влюбленных, накрепко спаянных в огне страсти и неги. Кэрри повернулась на бок, обхватила себя за плечи, чтобы согреться и успокоиться. Все будет хорошо. Это как болезнь, но она выздоровеет. Она закрыла глаза, уткнулась лицом в подушку и заснула.

В девять Кэрри снова проснулась. Хмурое зимнее утро начинало светлеть. Дэвид и Сара, должно быть, уехали на работу, оставив ее одну в доме. Уже неделя, как она здесь, но ничего еще не сделано: ни с кем не повидалась, новой работы не нашла. Сара и Дэвид все понимают и не тормошат ее. Из всей своей семьи Кэрри общалась только с отцом – позвонила ему в Корнуолл, и они долго, почти час, задушевно говорили друг с другом. «Ты ведь повидаешься с матерью, правда?» – спросил он, и она пообещала, но все время под разными предлогами откладывала. Неделя – это слишком долго, и Кэрри понимает, что тянуть больше нельзя. Сегодня, прямо утром, она обязательно позвонит Доди и беззаботно скажет: «У меня сюрприз. Я вернулась. Я здесь, в Лондоне».