– В Шотландии? А где именно?

– В Бакли. В Сазерленде, – ответил Сэм.

Хьюи даже разинул рот.

– Господи помилуй. Бакли. Не Мактаггертовская ли фабрика?

– А вы их знаете?

– Дорогой мой мальчик, как самого себя. Бакли же всего в нескольких милях от Корридейла. Я все свои охотничьи костюмы шил из твида «бакли». А моя няня вязала мне спортивные носки на мактаггертовской вязальной машине. Старая фамильная фирма. Существует по крайней мере сто пятьдесят лет. Что же, черт побери, с ними случилось?

– Старик Мактаггерт умер, а сыновья его бизнесом не интересовались. Деньги у них кончились, а окончательно их разорило наводнение.

– Какая трагическая история. У меня такое чувство, будто умер старый друг. И вы, значит, займетесь фабрикой? И когда вы туда едете?

– Скоро.

– А вам есть где жить?

– Нет. Все жилые дома при фабрике были проданы. Остановлюсь в гостинице, освоюсь немного и что-нибудь куплю.

– Интересно, – сказал Хьюи.

Все посмотрели на него, но он молчал и сосредоточенно тушил окурок в пепельнице.

Наконец Джени спросила:

– А что именно вам «интересно»?

– Дело в том, что у меня там есть дом.

– И где же он?

– Не в Корридейле, конечно, а в Кригане. Это даже ближе к Бакли. Это был старый особняк, приспособленный под контору. Там жила семья управляющего. Большой дом в викторианском стиле. С садом. Но бабушка решила, что он расположен слишком далеко от Корридейла и это затрудняет повседневную деятельность управляющего. Она переселила его в более подходящее жилье на территории парка в Корридейле, а особняк завещала мне и моему кузену. Мы владеем им совместно.

Нил нахмурился:

– А кто там теперь живет?

– Дом сейчас пустует. Последние двадцать лет его арендовала одна супружеская пара, Кочрейны, но муж умер, а вдова переехала к родственникам. Откровенно говоря, одна из причин моего приезда в Лондон – необходимость продать дом. Хочу избавиться от этой развалюхи. Я пытался дозвониться до Оскара, это мой кузен, чтобы все обсудить, но никак не могу его застать. Может быть, он умер. Наверное, сам себе надоел до смерти.

Джени, не обращая внимания на несколько злорадную интонацию Хьюи, поинтересовалась:

– А он захочет продать свою половину?

– Почему бы и нет. Его не интересуют земные блага. На завтрашнее утро у меня назначена встреча с агентством «Херст и Филдмор». Хочу выяснить, не смогут ли они организовать продажу.

– Но ваш кузен…

– О, я улажу с ним все дела, когда вернусь из Франции.

– Почему вы рассказываете нам все это, Хьюи?

– Вашему другу нужно жилье, а я продаю дом. Думаю, он Сэма устроит. Недалеко до фабрики, магазины близко, кроме того, там есть отличная площадка для гольфа. Все, что требуется мужчине. – Хьюи повернулся к Сэму. – Почему бы вам не посмотреть его? Вы ничем не рискуете. Мы могли бы договориться полюбовно. Приватная сделка меня бы очень устроила.

– А сколько вы за него хотите? – осторожно спросил Сэм.

– Ну, дом не оценивался. Но, – Хьюи опустил взгляд и смахнул пепел с колен, – думаю, он стоит примерно сто пятьдесят тысяч фунтов.

– На двоих – на вас и вашего кузена?

– Совершенно верно. Каждый из нас получит по семьдесят пять тысяч.

– Как скоро вы сможете с ним связаться?

– Понятия не имею, старина. Он неуловим. Но это не мешает вам поехать взглянуть на дом.

– А есть там агент или еще какое-нибудь официальное лицо, с которым я смогу иметь дело?

– В этом нет необходимости.

Хьюи пошарил в кармане брюк, вытащил оттуда большой старомодный ключ с красной биркой, на которой было заглавными буквами написано: «Старая усадьба», и торжественно, как трофей, поднял его над головой.

Джени изумилась: