Девочка угрожающе подняла плётку, в глазах появилось звериное выражение, лицо исказилось от гнева, становится некрасивым и отталкивающим. Кирилл страшно испугался за Катю, зачем она провоцирует эту злобную гадину.

– Ты… кто такая, маленькая дрянь? – с угрозой, но с великим недоумением спросила девочка в сверкающих латах.

– Я Катя, а ты кто? Очередная избалованная папой-олигархом детка?

– Каким ол-ли-гархом? – с трудом выговорила девочка, опешившая от незнакомых слов. Её выбил из колеи уверенный тон. Она легко спрыгнула с лошади и подошла к Кате. Неожиданно её глаза побелели от ужаса.

– У неё на лице веснушки, она дочь Морла! – и упала на колени.

Если просто сказать, что друзья обалдели от такой реакции, не сказать ничего. У Кати отвисла челюсть, глаза округлились, но когда грохнулись на землю все тяжёлые рыцари, что даже пыль взвилась вверх, едва не бросилась наутёк.

– Кирилл, ты что-то понимаешь? – пискнула она в потрясении, глядя на театрально подвывающую от ужаса девочку в сверкающих латах.

– Одно могу сказать, веснушки здесь в почёте, как вовремя она их разглядела. Помнишь, я как-то тебе говорил, что это признак высокого рода.

Игнат приподнялся на одно колено, помог подняться Юре, у которого от удара хлыстом была разорвана модная футболка. Ребята истерзаны, кожа во вспухших рубцах, ноги подгибаются после изнурительного бега, всё отдышаться не могут и поверить, что всё закончилось.

– Катюша, откуда она тебя знает и кто такой Морл? – удивился Кирилл.

При одном только упоминании этого имени, распростёртая ниц девушка затряслась как паралитик.

– Начальство надо знать в лицо, – пошутила Катя, с опаской наблюдая, как громыхая колёсами по грунтовой дороге приближается роскошная карета.

Вот она остановилась, некоторое время стояла без движения, затем открылась резная дверца и наружу выбралась высокая женщина в длинном, украшенном всевозможными кружевами и блёстками платье, на её голове возвышалось немыслимое сооружение – дракон, сидящий в гнезде. Вероятно, это последний вопль здешней моды. За ней с опаской вышел пожилой мужчина изрядных форм, разодетый словно попугай. На его широком поясе болталась сабля, на её рукоятке горели кровавым цветом крупные рубины.

– Кто мне может объяснить, что здесь происходит? – высоким властным голосом произнесла высокая женщина с гнездом на голове. – Альмина, зачем ты валяешься в пыли? Это новая шутка? Деточка, это перебор, вставай, не пугай меня милая.

– Алина, вставай, слышишь, что тебе тётя говорит, – хмыкнула Катя.

– Я не Алина, я Альмина, – с нервозностью откликнулась девочка. – А ты не испепелишь меня? – приподнялась она на локтях.

– В смысле? – не поняла Катя.

– Ну, не выдохнешь на меня всёпожирающее пламя или не втопчешь ногами в сырую землю?

– Зачем? – поперхнулась Катя.

– Так дети Морла всегда делают, – с подозрением глянула на неё девочка.

– Ты доченька Морла? – высокая женщина с опаской приблизилась. Широко раскрыв глаза, она посмотрела Кате в лицо. Затем забормотала что-то нечленораздельное и отступила на один шаг. – Да, веснушки есть. Но как ты, дитя гарпий, оказалась столь далеко от гнезда? – она неловко потопталась на одном месте и попыталась упасть рядом с Альминой.

– Не стоит, – растерялась Катя, удерживая её за локоть.

Та выдернула руку, словно испугалась, что её сейчас оторвут, но на землю падать не стала, мелкими шажками засеменила к застывшему, словно истукану, толстому мужчине.

– У меня сейчас крышу снесёт, – шепнул Кириллу в ухо Игнат.

– А у меня уже снесло.

– Вставай, Алина, – требовательно произнесла Катя.