В трюме. Фото В. Л. Джуринского.

Благополучно спустившись, занялись первым делом перетасовкой многочисленных ящиков, чтобы добраться до желанного очистителя воздуха. Мы уже почти достигли цели, – нижнего ряда штабеля наших ящиков (известно, что нужные вещи оказываются всегда в самом труднодоступном месте), когда погас свет.

Это нас особенно не обеспокоило, мы были уверены, что свет выключили случайно, по ошибке. Подождав несколько минут в темноте, пришлось зажечь свои налобные фонарики, на всякий случай захваченные с собой и поднять шум. Однако от наших воплей светлее не стало. Пришлось подниматься наверх, чтобы узнать, в чем дело.

Достигнув выхода, мы обнаружили сюрприз в виде запертой снаружи двери. Рабочие, закончив свои дела, помня только о том, что могут опоздать на полдник, заперли помещение и ушли. Разумеется, такой поворот в судьбе нас не устраивал. Как нам вначале показалось, мы попали в смешное положение.

Пробарабанив в дверь около четверти часа, мы пришли к верному выводу, что нас не услышат, сколько бы мы не стучали, из-за шумно работающего двигателя судна, и прекратили это занятие. Понимая, что трюм гораздо менее популярен, чем кают-компания, рассчитывать на скорое вызволение из неволи не приходилось. Оставалось надеяться, что нас когда-нибудь хватятся, и будут разыскивать.

Чтобы скоротать время, мы продолжили свои раскопки и при свете фонарика (два других предусмотрительно погасили) разыскали очиститель воздуха. Далее каждый занялся делом по душе: Борис прилег на поддон и попытался вздремнуть, Джу решил изучить ассортимент продуктов, приготовленных для выгрузки на станциях, а я развлекался ходьбой и чтением стихов «про себя». Никакого беспокойства снаружи по поводу нашего исчезновения не обнаруживалось Желудки, да и часы, безошибочно указывали на то, что приближается время ужина. Наши шутки стали более желчными, а выводы кровожадными.

Джу, уже в который раз, подошел к запертой двери нашей тюрьмы и стал ее трясти. Дверь не поддавалась, слишком железной она была. Тогда он поднял с пола, неизвестно откуда здесь взявшийся металлический стержень, просунул его в щель между створками, надавил и, о чудо! Мы услыхали скрежет, лязг падающего тяжелого предмета и радостный вопль Джу: «Ура! Я выломал замок!» Действительно, ржавый навес не выдержал усилия и сорвался с крепежных болтов.

К ужину мы успели. Только наш сосед за столом, профессор Мельников, между прочим, спросил: «Что это вас на полднике не было? Небось, в лаборатории засиделись?»

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О БЕЛОСНЕЖНОМ КОНТИНЕНТЕ

22 декабря, после долгого ожидания, нас со всем барахлом при помощи вертолета высаживают на материк. Трудно поверить, но это – Антарктида, Земля Принцессы Елизаветы, Берег Ингрид Кристенсен, залив Прюдс, холмы Ларсеманн, станция Прогресс-2.

В. Л. Джуринский, Б. И. Сиренко, С. Ю. Гагаев.

Я разочарую тех, кто полагает, будто Антарктида не что иное, как сплошной лед и снег, вовсе нет! На «Прогрессе» все засыпано песком (конечно не сахарным), а там, где его нет, заставлено горами и сопками. Снег попадается кое-где, в основном в расщелинах, ведь здесь лето по-местному сезоноисчислению. Вот море вокруг действительно покрыто льдом и утыкано айсбергами. Но если быть до конца честным в этой оценке, то следует подчеркнуть, что станция Прогресс – совершенно необычное место в Антарктиде. Попросту говоря, это – оазис, не удивляйтесь, таковые встречаются не только в классической пустыне, но и в ледовой пустыне тоже. Настоящей без прикрас Антарктидой, конечно, следует считать станцию Восток – там все соответствующие прелести: летом -45°